Григорий Василенко - Найти и обезвредить

— Товарищ Сорокин, что-то мы медленно едем? Новый год полагается встречать у наряженной елки или хотя бы у теплой печки, а?

Красноармеец, согласно кивнув головой, энергичнее дергает вожжами, щелкает над мокрыми спинами лошадей длинным кнутом. Лошади тянут бричку с трудом, на колесах — по пуду грязи.

Приехали в станицу к вечеру, разыскали стансовет. Вышел председатель, высокий молодой мужчина, вместо ноги — деревяшка. Встретил приветливо. Долго разговаривали о жизни в станице. Рассказывал он, как после тяжелого ранения на гражданской вернулся в родные места, здесь выбрали председателем стансовета. Вот теперь он помогает станичникам строить новую жизнь.

…Темнота уже окутала дома и деревья, когда председатель повел Валентину на ночлег. Ему, понятно, хотелось городскую женщину устроить как можно лучше. И тем не менее они обошли стороной большие кирпичные дома. Через огороды и пустыри привел он гостью в невзрачную хатку.

— Здесь будете спать спокойно, — заверил он.

Старушка-хозяйка жаловалась: мужа убили на империалистической, сын погиб в гражданскую. Живется в станице трудно и неспокойно. Не все станичники поддерживают новую власть, некоторые надеются на возвращение старой, многие оружие припрятали…

Утром забежал сынишка председателя, тем же кружным путем привел Валентину Васильевну в стансовет. А по станице уже разнесся слух: «Приехала комиссарша».

На сходе предложили всем сдать оружие в назначенное время. Станичников предупредили, что после указанного часа не сдавшие оружие будут нести ответственность вплоть до ареста.

Вскоре к зданию станичного Совета потянулись люди со свертками. Многие несли винтовки, револьверы, шашки… Но не все пришли сами. Председатель стансовета сказал, что оружие еще есть у богатея, который живет на краю станицы. Он не появлялся. Отправились к нему с Валентиной. Долго стучали в ворота высокого дома. Вышел работник, ответил, что хозяев нет дома. Действительно, те дворами ушли к родственникам. А когда их вернули, раскричались, что никакого оружия у них нет и сдавать нечего. На крик собралась толпа, слышались злобные угрозы. Особенно старались те, чьи родственники скрывались в лесах и плавнях. И вдруг в этом шуме прозвенел мальчишеский голосок:

— Тетка Дарья, а что это вы недавно в огороде у нас закапывали?

Шум стих. Хозяева растерянно переглянулись, вытянули шеи, высматривая дерзкого. Но того и след простыл.

— Идите сюда! — вскоре раздался его голос с соседнего огорода, который принадлежал вдове красноармейца. Там среди бурьяна, под бодыльями кукурузы обнаружили винтовки и патроны, завернутые в тряпье. Пришлось хозяину во всем сознаться.

Возвращаться обратно на подводе председатель Якушевой рассоветовал. Предложил доехать на лошадях только до железнодорожной станции. Валентина Васильевна так и сделала, подводу отпустила, а красноармеец с двумя станичниками, назначенными председателем ему в помощь, отправились кружным путем с изъятым оружием в Кубчерчека. Немало оружия привозили сотрудники ЧК и из других станиц.

Запасы его обнаружили и в самом Краснодаре, в женском монастыре. Группе чекистов, в том числе и Валентине Васильевне, дано задание изъять его.

Чужому вход в монастырь воспрещен. Предъявив документы, чекисты попросили показать им хозяйственные помещения. Настоятельница не вышла, сказавшись больной, прислала мать-казначейшу. Та провела по службам — ничего подозрительного нет. Собирались уже уходить, да проходившая мимо молодая послушница шепнула: «В сарае».

В заброшенном сарае обнаружили едва заметный лаз, он вел в подвал, а в нем — ящики с оружием. Впоследствии выяснилось, что оружие вывозили с мусором в лес, а там передавали бандам.

Валентина Васильевна вспоминает, как требовательно относился Котляренко к выяснению и уточнению всех обстоятельств при выполнении сотрудниками любого задания, поручения. Как-то привезли в ЧК подозрительную личность — монаха. Документы он имел на имя Дышлевого Трифона, проживавшего в одном из монастырей. Кроме документов, носил он с собой послание патриарха московского и всея Руси Тихона, в котором тот выступал против законодательных актов новой власти.

Монах, читавший станичникам это послание, клялся всеми святыми, что новая власть не продержится на Кубани и года: офицерские роты в горах готовы к выступлению. Кроме отпечатанного в типографии послания Тихона, Дышлевой сам составил и распространял послание, в котором разъяснялось, что Советская власть не от бога, а люди, отступившие от своего царя, церкви и законной власти и принявшие новую власть, «которая есть от диавола», уже запечатаны антихристом и будут гореть в аду.