Джон Ле Карре: Секретный пилигрим

– Панда собралась прикупить себе вещичек, – благодушно сообщил нам Монти, когда мы прибыли на Грин-стрит. – Такова ваша доля. Ничего не поделаешь, студент.

Это приводит нас в отдел нижнего белья большого универсального магазина в Найтсбридже и к минуте моей славы. Бен, думал я, Бен, я готов променять один твой день на пять моих. Потом вдруг я перестал думать о Бене и ему завидовать. Я отступил в укромный дверной проем и заговорил в микрофон громоздкого радиоустройства, которое в те времена считалось лучшим из всех. Я выбрал канал, напрямую соединяющий меня с базой. Это был именно тот канал, которым Скордено запретил мне пользоваться.

– К Панде на спину забралась обезьяна, – наиспокойнейшим голосом проинформировал я Монти, употребляя принятый у наблюдателей жаргон, чтобы сообщить о таинственном преследователе. – Рост – пять футов пять дюймов, черные вьющиеся волосы, густые усы, сорок лет, черное пальто, черные ботинки на резиновой подошве, внешне похож на араба. Он был на аэродроме, когда приземлился самолет Толстяка. Я запомнил его. Тот же человек.

– Веди его, – раздался лаконичный ответ Монти. – Пусть Поль и Нэнси следят за Пандой, ты – за обезьяной. Какой этаж?

– Первый [5] [5] На Западе первый этаж соответствует нашему второму. .

– Веди его, куда бы он ни пошел, держи меня в курсе дела.

– По-моему, он “с начинкой”, – произнес я, рассматривая тайком того, ради которого позвонил.

– Хочешь сказать, беременный?

Шутка не вызвала у меня улыбки.

Давайте я поточнее опишу эту сцену, поскольку все было намного сложнее, чем вам может показаться. В этом черепашьем походе по магазину наше трио не было единственным эскортом Панды. Богатые арабские принцессы не приезжают без предварительного уведомления в большие магазины Найтсбриджа. В добавление к паре дежурных администраторов в черных пиджаках и полосатых брюках в каждом сводчатом проходе, совсем не прячась, стояло по два местных сыщика – ноги на ширине плеч, руки по бокам чуть согнуты, готовые в любую секунду схватить любого танцующего дервиша. Словно этого было недостаточно, Скотленд-Ярд в то утро решил и сам предоставить фирменную охрану в виде чугуннолицего мужчины в плаще с поясом, который настоял на том, чтобы идти сразу за Пандой, и сердито зыркал на всякого, кто приближался. И наконец, вы должны представить себе Поля и Нэнси в их лучших воскресных одеждах – они стояли, повернувшись ко всем спиной, и делали вид, что изучают содержимое прилавков с неглиже, хотя на самом деле следили за нашей дичью, отражающейся в зеркалах.

И все это, сами понимаете, происходит в тайном уединении сонного – тшш! – и благоухающего гарема, в мирке тончайшего белья, мягких ковров и томных полуголых манекенов. Да и как не сказать о любезных седовласых продавщицах, одетых в черный креп, которые, как принято считать, с возрастом приобретают достаточно респектабельную осанку, чтобы, не отвлекая внимания на свою особу, стать жрицами в храмах интимных предметов женского туалета.

Как я заметил, другие мужчины предпочитали вообще не заходить в отдел нижнего белья или же спешили мимо, отводя при этом глаза. Мое инстинктивное поведение было бы таким же, если бы я не узнал этого печального человечка с черными усами и страстными карими глазами, которые постоянно, с расстояния пятнадцать шагов, наблюдали за Пандой и ее окружением. Может, я и вообще бы его не увидел или увидел бы, но не в тот момент, если бы Монти не назначил меня подметальщиком. Но сразу стало ясно, что и он, и я из-за наших разных профессий должны были держаться на одинаковом расстоянии от нашей цели: я – с безразличием, он – со значительной и таинственной зависимостью. Он ни на секунду не отвел от нее взгляда. Даже когда его загораживала колонна или какой-то покупатель, он все-таки ухитрялся выискивать ее, вертя темной головой, пока снова не впивался в нее своим горячим и – теперь я был убежден – фанатичным взором.

В первый раз я ощутил это рвение, когда увидел его в аэропорту, в зале для приезжающих, – он стоял на цыпочках около длинного окна, стараясь лучше разглядеть процедуру прибытия королевской четы. Тогда я ничего особенно в нем не заметил. Я рассматривал каждого одинаково критически. Казалось, это просто еще один из многочисленного стада дипломатов, вассалов и прихлебателей, встречавших королевскую чету. Тем не менее мне хорошо запомнился его напряженный вид: вот он, Ближний Восток, размышлял я, глядя, как он прижимается лицом к стеклу, чтобы не упустить прибывших из виду. Вот они, те варварские страсти, которые призвана сдерживать моя Служба, если нам желательно спокойно ездить в своих машинах, жить в теплых домах и торговать оружием.