Росс Макдональд - Беда идет по следу

— Ты совал нос в капитанский список? — спросил Эрик у Джо Досса.

— Нет, сэр. Я никогда ничего не трогаю на столе у капитана. — Капли пота, похожие на пузырьки с жиром, проступили на высоком черном лбу Досса. Он метнул быстрый мстительный взгляд на Альберта Фезерса.

— Я хочу, чтобы эти люди дали письменные показания под присягой, — сказал Гордон Эрику. — Их показания имеют важнейшее значение.

— Вы совершенно правы. Я должен доложить обо всем капитану, но, уверен, с его стороны возражений не будет. — Эрик посмотрел на Досса. — Есть и еще кое-что, что мне необходимо обсудить с капитаном. Досс, ты идешь со мной к старшине корабельной полиции.

Совершенно убитый, Досс последовал за Эриком. Фезерс прирос к месту, размышляя о грозившей ему беде.

— Можете идти, Фезерс, — сказал ему Гордон, — с вами я хотел бы увидеться утром. Если вы сказали правду и будете продолжать говорить только правду, вам нечего бояться. — Подпустив театральности к своему обычному позерству, он пообещал: — Правительство Соединенных Штатов оценит вашу помощь.

— Смотрите не проболтайтесь! — успел предупредить я Фезерса перед тем, как тот ушел.

— Черт возьми, дело раскручивается! — с трудом сдерживая улыбку, сказал мне Гордон. — Теперь надо заставить попотеть мексиканскую полицию. Мы должны найти Ленда. — Ленд ловко добывал информацию.

— Неужели он изобрел всю эту схему сам? Он не показался мне слишком сообразительным.

— Не думаю. Тут поработали хорошие мозги, Дрейк. Возможно, за исключением дела Шнайдера, это самая хитроумная выдумка из тех, что я видел в эту войну. У Шнайдера отличные мозги, но он слишком труслив для такого. Тут был настоящий заговор, позволявший японцам получать подробный отчет о передвижении наших военных кораблей на Тихом океане.

— У меня давно родилось именно такое подозрение, — не без удовлетворения заметил я.

— Схема постепенно становится ясней, — продолжал Гордон. — Насколько я понимаю, действовала она примерно так: Гектор Ленд добывал информацию, которую передавал другому агенту в Гонолулу. Едва ли информацию собирал только он, но только о нем нам пока известно. Второй агент…

— Сью Шолто?

— Может быть. Но пока мы не имеем достаточно доказательств. Второй агент анализировал информацию и зашифровывал важнейшие пункты, чтобы передать потом с помощью помеченных пластинок на японские подлодки, залегавшие на отдалении от островов. Затем информацию снова дешифровывали и передавали в Токио или на остров Уэйк для ретрансляции.

— А какое отношение ко всему этому имеет Андерсон?

— Не исключено, что он организатор. Он мог руководить всей операцией с материка. Можно не сомневаться, что он использовал «Черный Израиль» для вербовки будущих шпионов. Из того, что рассказал мне о Ленде Хефлер, следует, что расовые волнения подтолкнули этого парня к подрывной деятельности, а «Черный Израиль» вовлек в свои ряды. «Черный Израиль» внес свою лепту в психологическую войну, усилив межрасовую напряженность в таком крупном городе, как Детройт. У этой паутины множество нитей, а управляет ими из центра, как мне кажется, Андерсон.

— Вы полагаете, он глава организации?

— Не могу сказать. Пока мы знаем слишком мало, чтобы делать подобный вывод. Признаться, он не кажется мне фигурой особо влиятельной и опасной. Но доверять мимолетным впечатлениям я давно перестал.

Эрик вернулся и сказал, что Досса можно будет увидеть в любое время. Гордон принялся расспрашивать его о том, как исчез Ленд. Объяснив им, что у меня свидание, я отправился на берег. Дежурный по палубе вызвал джип, доставивший меня к главному входу ремонтной базы, а там я пересел на такси. На часах еще не было девяти, так что времени, чтобы добраться к десяти в отель, у меня оставалось предостаточно.

По пути я решил заскочить на вокзал в Санта-Фе и забрать багаж. Эрик одолжил мне бритву, но хотелось сменить белье. Таксист остановился у бокового выхода, и я попросил его подождать.

В багажном отделении толпились моряки, разыскивавшие свои вещевые мешки, компанию им составляли несколько пьяных и несколько гражданских, чья одежда казалась неопрятной и бедной рядом со строгой синей формой. Взгляд мой невольно привлекла женщина, облокотившаяся о стойку. На голове у нее была высокая фетровая шляпа, украшенная длинными переливающимися перьями, в ушах — золотые висячие серьги, шею любовно обвивали две серебристых лисы с холодными пуговицами вместо глаз на мордах.