В гостинице Дома колхозника Федоров, как мы уже знаем, получил койку в четырехместном номере. Чемодан сдал в кладовую камеры хранения. Затем в магазине купил брюки, туфли. Зашел в номер, переоделся. И…
* * *
Финал этой истории обычный. Назначенная встреча в Мюнхене, которую с нетерпением ждали Олег, Иван, действовавшие под вымышленными именами, и их хозяева, не состоялась. Через три месяца было закончено расследование. Потом состоялся суд. Шпиону Сараеву-Федорову, мечтавшему ценой предательства купить себе «райскую» жизнь в капиталистическом мире, вынесли справедливый приговор.
Н. Милованов
ТРУДНЫЙ ПОИСК
Первый послевоенный год.
Но, как и раньше, по стальным магистралям грохотали воинские поезда. Теперь они неслись на восток и везли к родным очагам, к истосковавшимся в разлуке семьям демобилизованных солдат, сержантов, офицеров. Неслись с песнями, музыкой.
Возвращались домой освобожденные от гитлеровского рабства бывшие советские военнопленные и насильно угнанные в фашистскую Германию советские люди. Вместе с ними, в порядке репатриации, ехали и те, кто в трудную годину предал свою Родину и потом искал спасения бегством с отступающими гитлеровцами. В органах репатриации они рассказывали о себе всевозможные небылицы, хитрили, изворачивались. Это был шлак войны, грязный и пыльный. Многие из них имели специальные задания капиталистических разведок, были снабжены фальшивыми документами, имели связников и при удобном случае могли нанести большой вред советскому государству. Их надо было выявлять, разыскивать, обезвреживать.
Занимались такими «репатриантами» и сотрудники подразделения МГБ на Туркестано-Сибирской железной дороге, возглавляемые невысоким, всегда чисто выбритым капитаном Жалекеном Тлеумагамбетовым, которого товарищи звали Евгением Ивановичем.
Нелегко найти государственного преступника, скрывающегося в городе, на территории целой области, республики под чужой фамилией. Но еще труднее это сделать на железнодорожном транспорте, где сотни, тысячи людей находятся в постоянном движении. И нет ничего удивительного в том, что подчиненные Тлеумагамбетова работали до седьмого пота, а ему, начальнику чекистского звена, капитану, доставалось вдвойне.
Вот и сейчас. Чекисты уже давно ушли по домам, а Жалекен все еще сидел в кабинете дежурного и ждал, когда телефонистка даст связь с Москвой. Днем в управление из Центра пришла срочная телеграмма о немедленном розыске некоего Игольникова, служившего в годы войны в гитлеровских войсках СС. Сейчас, обдумывая организацию розыска, Жалекен то откладывал телеграмму в сторону, то снова брал ее в руки, делал на обороте одному ему понятные пометки.
Телеграмма была немногословной: в ней даже не сообщались причины, почему Игольников может оказаться в Казахстане. Но приказ есть приказ. Его не обсуждают. Капитан Тлеумагамбетов сразу же распорядился ориентировать оперативных работников на розыск Игольникова не только в Алма-Ате, но и по всей линии Турксиба. Своему сотруднику Рэму Михайловичу Карташову, энергичному, инициативному чекисту, Жалекен сказал:
— Какие-то основания у московских товарищей имеются, раз они приняли решение о розыске Игольникова на территории Казахстана. Я сам выясню это. Вы займитесь подготовкой необходимых документов. С работниками МГБ республики я уже советовался.
Разговор с Центром состоялся поздним вечером. Но он не дал желаемых результатов. Правда, Жалекену обещали выслать выписку из протокола показаний репатрианта Мылова, данных им в фильтрационном лагере. Они-то, в основном, и послужили основанием к принятию решения о розыске Игольникова на территории республики. Со слов Мылова, старшая сестра Игольникова после окончания зооветеринарного института вышла замуж и уехала с семьей в Казахстан.
— Ну и задача, — нервничал Жалекен, возвращаясь с узла связи к себе в кабинет. — Да эта сестра, вероятно, теперь и не Игольникова?
Положив в сейф конспективные записи телефонного разговора с Центром, капитан набросил на плечи шинель, вышел на улицу. Стоял январь, и с гор Заилийского Алатау тянул холодный ветер. Жалекен надел перчатки, ускорил шаг. Но ни мороз, ни быстрая ходьба не сняли нервного напряжения. Жалекен мысленно то и дело возвращался к разговору с Центром. «Крепкий орешек нам достался, — думал он. — Сразу не разгрызешь».
Когда пришла выписка из протокола показаний Мылова, все ранее разработанные в управлении мероприятия по розыску уже претворялись в жизнь.
Читать дальше
