Чингиз Абдуллаев - Голубые ангелы

— Мы искали вас по всему городу. Где вы были? — Комиссар серьезно посмотрел на него.

— Не помню, — у Гонсалеса был смущенный и растерянный вид, — честное слово, не помню.

— Так нельзя. Возьмите себя в руки. К этому надо быть всегда готовым. Всегда, — комиссар повернулся к окну, — это тяжело, черт возьми, но… — Он вдруг замолчал.

— Сегодня должна была быть их свадьба, — тихо пробормотал Мигель.

— Я знаю, — сказал комиссар, не оборачиваясь.

В комнате наступило молчание.

Комиссар наконец повернулся к Гонсалесу.

— Бомбу подложил Алан Дершовиц. В машину. Полиция уже разыскивает его. Все линии перекрыты «Интерполом». Генеральный директор приказал, чтобы ты немедленно летел домой, на родину. Тебе нужно отдохнуть.

— Я не уеду, — угрюмо сказал Мигель.

— Не понял. — Комиссар подошел ближе. — Не понял, — повторил он.

— Я сказал, не уеду, пока не найду и не убью его. Под землей найду. Я задушу этого гада своими руками.

— Не найдешь, — комиссар угрюмо покачал головой, — сейчас не найдешь. А вот он наверняка будет тебя искать. Мы потеряли слишком много людей. Ты должен лететь. Это приказ.

— Я могу подать рапорт. Можете меня выгнать. Что угодно, но я прошу, умоляю меня оставить. Я должен всадить пулю в этого негодяя.

— Региональный инспектор, это приказ, — сурово повторил комиссар. — Да, — добавил комиссар, — с сегодняшнего дня ты — региональный инспектор. Пойми, ты должен лететь.

— Хорошо, — тихо произнес Гонсалес, — я уеду.

Больше он ничего не говорил. До самого вылета. Только перед посадкой, уже в аэропорту, он вдруг спросил:

— Дюпре был еще жив, когда его вытаскивали, а как он сейчас?

— Пока живой, — ответил комиссар, провожавший его вместе с двумя сотрудниками, один из которых должен был лететь вместе с ним, — пока, — честно сказал комиссар, — но положение очень тяжелое. Он потерял два литра крови. У него несколько ран. Врачи говорят: нужно надеяться на чудо. Но пока он жив.

— Он не приходил в себя?

— Нет, конечно.

Мигель помолчал и, словно не решаясь, выдавил:

— А Элен Дейли?

На что он надеялся? Может быть, на чудо?

Комиссар не ответил. Только сжал пальцы, но так, что они громко хрустнули.

Объявили посадку на Лондон.

— Твой рейс, — комиссар протянул руку, — в Лондоне тебя встретят. Оттуда с пересадками домой. Будь здоров. Постарайся хорошо отдохнуть.

— До свидания. — Мигель пожал руку и пошел по коридору. Затем, словно что-то вспомнив, быстро вернулся:

— Отвезите детям Луиджи куклу. Дюпре ее купил. Она, наверное, еще в полицейском участке. Возьмите и отвезите. Хотя нет, лучше купите новую. На старой наверняка следы крови. Пожалуйста, не забудьте…

Темнокожий комиссар грустно улыбнулся:

— Все вы такие… не беспокойся, не забуду. Лети, сынок.

Уже в самолете он вспомнил, что так и не узнал настоящих имен Шарля Дюпре и Элен Дейли. Мертвые имеют на это право. Только мертвые.

От автора

Меня могут упрекнуть в излишней жестокости. В ненужной выдумке. Но это не выдумка. Это жизнь. Вот такая — жесткая и жестокая. И ничего нельзя изменить. Даже в нашем повествовании.

Столица встретила его мелким моросящим дождиком. После утомительных переездов и смены паспортов в двух странах он наконец летел на Родину. В самолете вместе с ним летела группа советских спортсменов, возвращавшихся домой. Молодые ребята его возраста весело шутили, вспоминали забавные эпизоды, рассказывали анекдоты.

А он так ни разу и не улыбнулся.

Он знал — феномен «реанимации» еще не наступил. «Разгерметизация» придет позднее. И он будет искать человека, чтобы высказаться. Он постарается передать ему свою боль, свои тревоги, свои надежды. И он заранее знает, что из этого ничего не выйдет, потому что ничего конкретного он рассказать не сможет, а его многочисленные словоблудия в попытках найти духовный контакт со своим «исповедником» вызовет лишь раздражение обоих.