Жерар Вилье - Убить Генри Киссинджера!

На противоположной стороне взлетной полосы «Боинг» повернул в нужном направлении, и Малко наконец успокоился, решив, что безопасность, судя по всему, оказалась обеспеченной до конца. Самолет направлялся к дорожке, ведущей к ангару, где Киссинджера ожидала внушительная делегация встречающих.

Но что это? Малко внезапно увидел, что самолет, вопреки планам Ричарда Грина и Чаржаха, миновал ангар, вышел на другую дорожку и покатил к зданию аэропорта. Князь выругался сквозь зубы. Палестинцам, несомненно, удалось проникнуть в планы незадачливого шейха.

С оглушительным треском и грохотом, гоня «мерседес» на скорости 160 километров в час, Малко не отрывал воспаленных глаз от «Боинга-707». Гигантский самолет мчался по дальней дорожке, стремительно удаляясь от ангара. Дипломатический корпус, бесчисленные гости эмира, Ричард Грин и куча его сыщиков стояли перед ангаром и не могли видеть происходящего.

– Мокбаках [3] Военная служба безопасности. ! – крикнул чей-то голос за дверью диспетчерской. Диспетчер приоткрыл дверь и увидел двух мужчин в черной форме военной полиции с автоматами в руках. Люди в черном вошли и закрыли за собой дверь на ключ. Один из них потряс автоматом перед носом окаменевших служащих:

– Продолжайте работу! Не зовите на помощь, иначе немедленно пристрелим!

Диспетчеры в ужасе пригнули головы к столам. Молодой человек с большими пышными усами улыбнулся:

– Братья! Не бойтесь! Мы не причиним вам никакого зла. Мы – члены коммандо «Иерусалим», которая через несколько минут уничтожит проклятую сионистскую банду.

Диспетчеры, словно по команде, бросили взгляд на специальное, укрепленное в стене зеркальце, которое показывало, что происходит снаружи. Там повсюду сновали полицейские, солдаты, ездили взад и вперед военные машины и танки. И при всем том палестинцы сумели, несмотря ни на что, проникнуть в диспетчерскую, словно к себе домой. Главный диспетчер проклял организаторов безопасности. Он был египтянином и не очень-то жаловал палестинцев.

– Что вам надо? – спросил он.

– Когда прибывает самолет Генри Киссинджера?

Главный налетчик подошел к радарной установке.

– Не бойтесь, – сказал он, – и отвечайте!

– Самолет вот-вот должен приземлиться, – пересохшими губами прошептал египтянин.

В этот момент в громкоговорителе прозвучал спокойный голос:

– Кувейт-тауэр, здесь ноябрь 720, фокстрот, проходим взлетную полосу.

Диспетчер, сидевший рядом с главным, тотчас ответил в микрофон:

– Ноябрь 720, фокстрот, здесь Кувейт-тауэр, номер один на посадке. Разрешаю брать конец первой дорожки...

Палестинец внимательно слушал. Слышалось потрескивание громкоговорителя. Все молчали. Наконец вдалеке послышалось гудение «Боинга», который катил теперь по дорожке. Почти в тот же момент раздался голос штурмана:

– Кувейт-тауэр, здесь ноябрь 720, скорость контролируется.

Лицо палестинца исказила зловещая улыбка. Он наклонился к уху главного диспетчера:

– Скажи ему, чтобы направлялся к зданию аэропорта и остановился у пункта Т-3. Диспетчер подскочил:

– Но мне даны как раз противоположные инструкции! Самолет должен подойти к ангару Кувейтской авиакомпании. Я не могу ослушаться приказа Мокбакаха!

– Поторопись! – холодно приказал палестинец. – Если ты не подчинишься, я тебя убью. Тебе, подумай только, придется умереть за сионизм и американский империализм!

Террорист надавил дулом автомата на шею диспетчера. У того потек по спине холодный пот. Дуло автомата еще сильнее вдавилось в шею. Диспетчер проглотил слюну. Ему не хотелось умирать за Генри Киссинджера.

– Ноябрь 720, фокстрот, – сказал он придушенным голосом, – здесь Кувейт-тауэр. Ваша посадка танго 3, дорожка 2.

Диспетчер всем своим существом чувствовал, что штурман ощутил неестественность его голоса, однако дисциплинированный американец отозвался ясно и точно:

– Кувейт-тауэр, здесь ноябрь 720, фокстрот, вас понял, дорожка свободна.

Египтянин, вытаращив в ужасе глаза, смотрел на палестинца.

– Что вы делаете?! Вас же заметят! Там полно народу!

Террорист жестко улыбнулся:

– Там никого не будет. Там будем мы!

Шино-Бю сквозь полуприкрытые веки наблюдала за пассажирами транзитного зала. Какие-то мужчины ходили взад и вперед с озабоченными физиономиями. Она разлеглась на скамейке и стала глазеть в потолок. Он весь был в трещинах и разводах – как раз для нищей публики из Дюбаи, которая прибыла в Кувейт, надеясь приискать работу. Арабы в мятых и грязных дишдашах не обращали никакого внимания на тощую японку, которая походила на обычную бродяжку.