Жерар Вилье - Реквием по тонтон-макутам

Принимая душ, она на всякий случай не закрыла дверь дома на ключ, чтобы Малко мог войти.

Немного отодвинувшись от струи воды, она прислушалась: ей послышался шум в соседней комнате.

– Малко?

Занавеска душа была отодвинута так резко, что несколько колечек оторвались.

– Жюльен!

В ужасе Симон Энш попятилась в глубину ванной. Она знала Жюльена Лало уже несколько лет, но сейчас он был неузнаваем: налитые кровью глаза готовы были выскочить из орбит, он прерывисто дышал открытым ртом и шатался, как пьяный.

Несколько секунд он молча стоял, с жадностью разглядывая молодую женщину. В его маленьких глазах злоба уступила место звериной похоти. Он не мог оторвать взгляда от выпуклого живота с темной тенью внизу.

Тяжелой походкой он вошел в ванну. Охваченная животным страхом, Симона закричала, пытаясь оттолкнуть его. Но массивное тело старика закрывало все пути отхода. Не обращая внимания на воду, льющуюся на его одежду, он приблизился к Симоне.

Она яростно отбивалась, сжав зубы, царапая, щипая старческую кожу. Прикосновение ее влажного голого тела возбудило Жюльена Лало.

Не отпуская Симону, старик сорвал повязку из листьев «лу-гару» и прижался горячим животом к телу молодой женщины.

Симона укусила его за руку. Он ударил ее в висок. Вода ослепила его, но прикосновение к нежной, благоухающей плоти сводило его с ума. Просунув ногу между ног молодой женщины, он приподнял ее и сразу вошел в нее, стоная и рыча. Наслаждение, которое он ощутил в первое мгновение, было таким глубоким, что он замер, стоя почти на коленях и удерживая молодую женщину за бедра.

К Симоне вдруг вернулось сознание, и она вскрикнула нечеловеческим голосом. Ее ногти впились в кожу метиса, ища артерию.

Жюльен Лало лишь крепче вцепился в свою добычу. Несмотря на желание, его напряжение не снижалось. Он вдруг сразу понял, что его адские муки только усугубляются.

Отпустив Симону, он сжал свои костлявые руки на ее шее.

– Ты продала меня Мирбале, – закричал он. – Я убью тебя.

Малко уже трижды обошел площадь Святого Петра. На месте, указанном Симоной, была только маленькая чернокожая шлюшка, делающая ему отчаянные знаки всякий раз, когда он проходил мимо. Заслышав шум машины, из темноты выходили другие девушки, посылая ему воздушные поцелуи. Другие ждали, сидя на бордюре тротуара, раздвинув ноги.

Петионвиль спал. Малко остановился, вглядываясь в дорогу «де ла Буль».

Симона Энш сказала ему, что каждый вечер между девятью и десятью часами она будет здесь. Было уже десять часов пять минут, а он ждал уже более получаса.

Повернувшись, он пошел по направлению к дороге «де ла Буль». Конечно, это было рискованно, ведь за Симоной Энш следили, но нет ничего хуже неуверенности. Кроме того, он должен был рассказать ей о своем визите к Габриелю Жакмелю и о том, что из этого следовало.

Извилистая дорога была пуста, только несколько огоньков светились на черной горе.

Жюльен Лало почувствовал, как какая-то сила тащит его из душа. От удивления он не успел отпустить Симону и увлек ее в падении.

Только очутившись на спине, он увидел мужчину, который кричал ему прямо в ухо:

– Отпустите ее или я убью вас!

Симона Энш отползла в сторону. Еще во власти страха, она открыла глаза: Малко наставил на Жюльена Лало длинный и плоский черный автоматический пистолет. Тот скрючился как рак-отшельник. Старый негр дышал как запыхавшийся локомотив. Симона встала, обмоталась полотенцем и вышла из ванны.

Змеиные глаза старого негра медленно повернулись к Малко. Он выругался по-креольски.

– Встаньте, – приказал Малко.

Тот не двигался. Вдруг за Жюльеном Лало возникла Симона Энш. Малко увидел замахивающуюся руку молодой женщины с бутылкой рома.

Изо всех сил она обрушила бутылку на висок старика. Стекло разбилось на переносице. Он упал набок, кровь, смешанная с ромом, текла по лицу. Малко перехватил руку Симоны в тот момент, когда она хотела ткнуть осколком стекла в горло раненого.. Несколько секунд она молча яростно боролась, затем внезапно бросила самодельное оружие и разрыдалась.

– Убейте его, – умоляюще сказала она.

Она была хороша как никогда. Ее глаза горели безумным огнем, она тяжело дышала, приоткрыв рот. Мокрое полотенце плотно облегало ее тело.

Опустившись на колени, Малко приподнял голову старика. Кровь обильно вытекала из ран на носу и на щеке, с которой была сорвана кожа так, что обнажился хрящ.