Жерар Вилье - Рандеву в Сан-Франциско

— Дорогой SAS, — начал он. — Возникла проблема, которая не дает мне уснуть.

Малко был поражен. Миллз нервничал и казался нерешительным. Это на него не походило.

— Слушаю вас, — сказал он.

— Само собой разумеется, что речь идет о сверхсекретном деле.

— Разумеется.

Миллз почтительно понизил голос.

— Сам Президент позвонил мне сегодня утром. Он рассчитывает на меня. Его советники беспомощны.

Он осклабился. Малко знал, что Миллз ненавидит всех политиков, но обычно он выражался более прямо.

Что скрывалось за его озабоченностью?

Малко терпеть не мог таинственную атмосферу государственной секретности. В этот раз Миллз сам позвонил ему на виллу в Покипси, в штате Нью-Йорк и попросил его срочно приехать в Вашингтон. Малко прекрасно знал, что Миллз мог заставить его приехать силой, если бы он ему действительно понадобился.

Переделка его родового замка в Австрии поглощала огромные суммы. В то же время он знал, что отпуск сотруднику ЦРУ, как обыкновенному служащему, не дают. Его феноменальная память была бы лучшим аргументом, чтобы его убрать, если он откажется оказывать услуги Управлению. За десять лет SAS узнал слишком много.

Дело в том, что Малко, титулованный принц, Рыцарь аристократ Мальтийского Ордена, полноправный Рыцарь Ордена Черного Орла, Принц Святой Римско-Германской Империи [2], между прочим был только чрезвычайным агентом ЦРУ, работавшим по контракту. Благодаря необычайной памяти — он пользовался ей, в частности, чтобы говорить на малораспространенных языках, — обаянию и изысканности он успешно осуществил множество операций оказавшихся непосильными вульгарным исполнителям. И хотя титулы Малко впечатляли его коллег из ЦРУ, они называли его просто SAS, это было гораздо короче, чем Ваше Сиятельство.

ЦРУ — огромный, сложный организм, использующий главным образом стопроцентных профессионалов, но иногда также и «чрезвычайных» агентов. Малко не был ни профессиональным шпионом, ни послушным исполнителем. Однако Малко, такой, каким он был, добивался результатов, и это очевидный факт. Методы его не всегда были правомерными, но неоспоримы были успехи.

Когда чиновники из Администрации упрекали прямых шефов SAS в том, что они используют такого дилетанта, те не испытывали затруднений с ответом, напоминая им что дело Бухты Свиней и революцию в Санто-Доминго заварили очень серьезные супершпионы. Результат был известен: на Кубе едва не разразилась мировая война, а деятельность США в Санто-Доминго вызвала резкое осуждение всех цивилизованных стран. Порой шефы говорили что SAS — талантливый любитель, и часто он лучше, чем ограниченный специалист.

И продолжали использовать Малко.

Тот факт, что Малко тратил все, что зарабатывал, на восстановление своего фамильного замка, парадоксальным образом способствовало тому, что он был самым высокооплачиваемым агентом ЦРУ. Американцы, испытывающий бесконечное почтение к любому булыжнику, возраст которого превышает десять лет, чувствовали себя меценатами, платя Малко за его добрые и полезные услуги.

В пользу Малко было и нечто более субтильное: шефы ЦРУ часто были людьми образованными и воспитанными поэтому нередко комплексовали, имея постоянно дело с убийцами и заурядными исполнителями. Присутствие Малко повышало престиж ЦРУ. То, что австрийский принц, предки которого участвовали в Крестовых походах, соблаговолил участвовать в их играх, свидетельствовало что ЦРУ вело честную борьбу.

Кроме того, очень обнадеживало присутствие человека, умеющего думать. По сути ЦРУ имело все основания быть благодарным Малко за его работу, ведь Малко был бы гораздо больше на своем месте в замке, с рюмкой водки в руке, в окружении красивых женщин, чем в холодной штаб-квартире контршпионажа.

Однако он был здесь всей своей плотью.

Адмирал рассматривал его своим сверлящим взглядом, а Малко не сводил золотистых глаз со своего иерархического шефа. Когда молчаливая дуэль закончилась, шеф ЦРУ изрек:

— Я представлю вас человеку, который посвятит вас в интересующую нас проблему.

Он нажал на кнопку в столе и замер в ожидании. Малко еще никогда не видел ею таким напряженным. Спустя минуту дверь отворилась, и в кабинет вошел человек в светлом костюме.

Ему было около сорока лет, лицо его было красноватым, телосложение — спортивным. Глаза оставались без всякого выражения, даже когда он говорил. Всем своим видом он напоминал мертвую рыбу.

Миллз указал на Малко.