Жерар Вилье - Сафари в Ла-Пасе

– Но министр наверняка не бессердечен...

– В его жизни существует драма, – решился Гомес после секундного колебания. – У него ненормальная дочь. Послезавтра он вылетает за ней в Штаты. За ее лечение уже нечем платить...

К Хейнкелю вдруг вернулось все его хладнокровие. Речь зашла о самом главном.

– Я мог бы, наверное, помочь Его Превосходительству Колону. В размере пяти тысяч долларов, не более.

Майор принял строгий вид.

– Я даже не осмелюсь передать Его Превосходительству такое предложение. Он почувствует себя униженным.

Клаус Хейнкель терял почву под ногами. В конце концов, боливийский паспорт обошелся ему в шестьсот доллары. Разумеется, с тех пор прошла инфляция. И все же...

– Я отнюдь не богач, – пожаловался он. – Вы же знаете, майор.

– Министр конфиденциально сообщил мне, что ему нужно пятьдесят тысяч долларов, – доверительно произнес Гомес. – Его дочь предстоит лечить еще долгие годы.

Кровь разом хлынула Хейнкелю в голову. Дон Федерико выдал его! И теперь Гомес хочет отобрать всю сумму. Нечего и думать отбрыкиваться – у Гомеса все козыри.

Немец нервно провел рукой по лбу, желая хотя бы спасти достоинство.

– Я попытаюсь, попробую, – забормотал он. – Продам все, что у меня есть, – и постараюсь наскрести эту сумму.

Майор Гомес кивнул с важным видом и встал.

– Думаю, что генералу будет приятно ваше великодушие. Мы испытываем к вам самые дружеские чувства. Если он согласится взять на себя ответственность и подтвердит версию о вашей смерти, я буду счастлив известить вас об этом. Завтра же, в четыре, в этом кабинете!

На этот раз майор подал ему руку. Хейнкель подумал с горечью, что это рукопожатие стоило пятьдесят тысяч долларов.

– Разумеется, – спохватился майор, – вам не разрешается уезжать из Ла-Паса. Вы находитесь под надзором боливийского правосудия.

И пятидесяти тысяч долларов.

Что ни говори, Клаус Хейнкель вздохнул свободнее, очутившись вновь на площади Мурильо. Да, он теряет пятьдесят тысяч долларов. Но это надолго гарантирует ему безопасность.

– Она нашла Рауля, – прошептала Лукресия.

Малко уставился на толстую, смуглокожую и лоснившуюся Хосефу. Казалось, она не испытывала удовлетворения от результатов своих поисков. Майор Гомес представлял теперь последнее препятствие между Малко и Клаусом Хейнкелем. Любопытно, что священник так и не обратился в полицию, и газеты написали, что он подвергся нападению каких-то неизвестных, хотевших его ограбить.

«Пресенсия» и «Ультима Ора» заклеймили тогда этот гнусный акт и напомнили о покушении, жертвой которого священник стал несколькими месяцами раньше. Служба его действительно становилась весьма опасной.

Малко намеревался сам нанести визит дону Федерико Штурму и передать ему бумаги Клауса Хейнкеля с тем, чтобы лишить последнего всякой поддержки. Но сначала Малко хотел устранить помеху в лице Гомеса.

– Где Рауль? – спросил он.

Хосефа становилась все больше похожей на огромного паука.

– Там, где он, вам мало что светит, – сказала она.

У Малко упало сердце:

– Он умер?

Хосефа покачала головой.

– Нет. Он в тюрьме Сан Педро, в отделении Линос. Майор распорядился арестовать его за какое-то давнее убийство. Он хочет избавиться от него. В тюрьме это будет проще...

Мысли вихрем понеслись у Малко в голове. Какой отчаянный и в то же время чудеснейший шанс! Ведь если ему удастся вырвать Рауля из лап Гомеса, тот заговорит!

Да, но как вызволить узника из недр боливийской тюрьмы?

Малко поблагодарил Хосефу и вышел с Лукресией из лавки.

– Мало шансов вытащить его из этой тюрьмы, а? – вздохнул он.

– Ничего подобного! – взорвалась Лукресия. – Сейчас же за ним и поедем!

– В тюрьму?

Боливийка улыбнулась.

– Сан Педро – не обычная тюрьма... Я уже навещала там друзей. Если иметь деньги, все можно устроить. У заключенных есть ключи от камер, они даже обставляют их но своему вкусу, там нет никакого распорядка, и они имеют право на посещение жен по четвергам и воскресеньям. А если наладить хорошие отношения с директором, они даже могут принимать жену или любовницу в другие дни...

Только нужно много, много песо.

Лейтенант охраны в тюрьме Сан Педро был затянут в зеленоватого цвета шинель, на которой не хватало половины пуговиц. Засунув руки в карманы, он слушал рассказ Лукресии: блестящий журналист-иностранец, которого она сопровождала, прослышал о Сан Педро, образцовой тюрьме, и вознамерился побывать в ней. Разумеется, не теряя времени на официальные демарши...