Жерар Вилье - SAS на Багамах

Отец Торрио вышел из своего тесного укрытия и отряхнул пыль с сутаны. В его добрых выпуклых глазах читалось удовлетворение, смешанное, однако, с некоторой досадой. Пять пуль: за самоубийство это выдать уже не удастся. Этот болван дернулся слишком рано. А ведь какая была удачная идея — заманить его в исповедальню: там им никто не мог помешать, к тому же болван выболтал ему все, что знал.

Торрио начал быстро расстегивать сутану, под которой оказались хорошо скроенный светлый костюм и желтая шелковая рубашка с запонками из топаза, огромными, как голубиное яйцо. Затем он пододвинул к себе скамью и сел напротив входной двери, перезаряжая пистолет. В случае, если кто-нибудь прибежит на шум выстрелов, его придется убрать немедленно. Он презирал глушители, мешавшие как следует прицелиться, а с ними и всех убийц нового поколения, боявшихся наделать шума.

Перезарядив оружие, он положил его в карман и встал. Похоже, никто ничего не слышал. Все произошло как нельзя лучше.

Торрио скомкал сутану и бросил ее вместо савана на труп итальянца. По плиточному полу перед исповедальней уже растекалась большая лужа крови. Убийца быстро обыскал карманы покойника и забрал все бумаги до единой, чтобы позднее изучить их.

Он вытащил ключ из внутренней замочной скважины, вставил его в наружную, а затем вышел, запер дверь и зашагал по тропе. Отец Торрио больше не существовал.

Человека, который только что спокойно перешагнул порог церкви, звали Джим О’Брайен. Сегодня у него состоялась вторая “встреча” с Богом. А первая произошла еще в юности, в Чикаго, когда он присутствовал на мессе святого отца О’Баннона, которого в городе прозвали “инквизитором с северной окраины”. В то время Джим еще голодал и в тот памятный день, подкрепившись просфорой, пропитанной церковным вином, нашел в себе силы совершить свое первое ограбление.

Беспечно насвистывая, Джим О’Брайен направился к своей машине, стоявшей в трехстах метрах от церкви. Настоящий отец Торрио, оглушенный рукояткой револьвера и лежавший связанным в своей комнате, сможет очнуться не скоро.

О’Брайен всегда имел при себе три револьвера: один — в правом кармане брюк, второй — в кобуре под левым плечом и третий — в левом кармане пиджака. Он одинаково метко стрелял как с правой руки, так и с левой.

О’Брайен убивал хладнокровно, без ненависти и возбуждения. Он считался одним из лучших убийц в Америке, и заявку на его услуги нужно было подавать за несколько недель вперед.

Его истинной страстью были цветы. Отчасти из-за них он и согласился на этот контракт, хотя работать нужно было в непривычной для него обстановке. Он знал, что на Багамах встречается несколько редчайших разновидностей орхидеи... Прежде чем затаиться в церкви, он успел посетить сады Адастры, южного пригорода Нассау, которые как раз славились своими орхидеями. О’Брайен склонялся над тропическими цветами и в его душе царили мир и покой. Общепринятая мораль была для него не более чем пустым звуком. Он разделял человечество на две категории: “хорошие ребята” и “плохие ребята”. Хорошими обычно были те, кто платил, плохими — те, кого велели убивать. Он имел врожденный талант к убийству, подобно тому как другие имеют способности к живописи или теннису. Его спокойное равнодушие к страданиям — как к чужим, так и к собственным, его природная агрессивность и невероятная ловкость в обращении с пистолетом делали Джима одним из самых опасных людей в мире.

Усевшись за руль своего прокатного “форда”, О’Брайен аккуратно развернулся, не торопясь покатил по Блубелл-роуд и через полчаса добрался до аэропорта Виндзор-Филд. Там он вернул машину в бюро по прокату и вошел в небольшое здание аэровокзала. У него уже был забронирован билет на рейс 869 компании “Пан-Америкэн” до Майами. О’Брайен посмотрел на часы: до первого приглашения на посадку оставалось еще десять минут. Он быстро уладил все формальности и перешел в зал вылета, где купил открытки и сообщил по телефону об успешном выполнении задания под названием “Анджело Генна”.

Затем он смешался с шумной группой американских туристов, которые, как и он, прилетели в Нассау лишь на один день — в поисках мимолетной экзотики...

Под крылом “Боинга-727” проплывало Карибское море — зеленоватое, с синими полосками впадин и фиолетовыми скоплениями подводной растительности.

“До чего красиво!” — подумал Малко. Через несколько минут самолет должен был приземлиться на островке Нью-Провиденс, едва ли не самом маленьком из всех трех тысяч островов Багамского архипелага. Остров Большая Багама, где исчез Вер-нон Митчелл, располагался в ста милях севернее этих мест. Но след пропавшего ученого начинался именно здесь, в Нассау, столице Нью-Провиденса, которую ежедневно заполоняют толпы туристов из Майами. Сам остров представлял собой плоский, неплодородный кусок суши, который часто трепали морские ураганы.