Юрий Горюнов - Zero

— А если не соглашусь? Не нравиться мне ходить в форме.

— Не согласишься, настаивать не буду, но предлагаю подумать. Способности думать у тебя есть. Взвесь «за» и «против». А форма? Я не хожу в форме, думаю, и тебе не придется ее надевать, разве на специальные мероприятия. Подумаешь?

— Подумаю.

Больше мы к этому разговору не возвращались. Он пробыл у меня еще несколько дней. Я начал ходить в школу, где сразу заметил изменившееся отношение к себе. Мне сочувствовали, но старались не напоминать. Я так же ходил с парнями после школы, но веселости мне эти прогулки не придавали, но мне нужно было занять себя, вот я и ходил с ними.

Тетя Таня переехала ко мне. Так время и шло. Что-то готовила она, что-то научился я. Занимался делами по дому: убирался, стирал, делал то, что раньше и не думал. Все это время я размышлял о предложении дяди Вани. Если я поступлю в институт, то, конечно, студенческая жизнь, была более свободной, и не факт, что я не расслаблюсь. А то, что предложил он, было заманчиво. Да, там дисциплина, но это была работа скрытая от глаз, что придавало ей долю авантюризма. Мне было семнадцать, а значит, я был мечтатель и хотел приключений. Знал бы я, сколько их у меня будет, на несколько жизней хватит.

Когда дядя Ваня уезжал, он дал мне листок:

— Здесь телефоны, рабочий и домашний. Если меня не будет, скажи, что ты, Егор, и я тебе перезвоню. Лучше, если запомнишь. И никому не говори ни обо мне, ни о том, что я тебе предложил, если согласишься.

Я обещал. Незадолго до выпускных экзаменов, я принял решение и позвонил ему. Он снял трубку сам.

— Дядя Ваня, это я Егор. Здравствуйте. Я согласен.

— Правильное решение. Тогда так. Через два дня подойди в военкомат, к военкому. Он будет в курсе. Дальше все по порядку.

Так и получилось. Когда я пришел к военкому, то он уже знал обо мне. Мне дали какие-то бумаги и я заполнял их полдня. Затем он сообщил, что после экзаменов в школе, меня вызовут.

На один день приезжал дядя Ваня, которого я был рад видеть. Он помог решить вопрос с квартирой. Не факт, что я вернусь в нее. Прописали тетю Таню. После выпускного меня вызвали в военкомат и вручили направление в училище. Оно было далеко от моего города, что было не плохо.

Перед отъездом, я собрал близкие мне вещи, как память о родителях, и, попрощавшись с тетей Таней, сказал:

— Не надо хранить здесь вещи прошлого. Мне они не понадобятся. Сохраните альбом с фотографиями, я потом заберу. Вы же понимаете, что сюда я вряд ли вернусь.

Мои слова были пророческими. Я лишь пару раз приезжал в родной город. На глазах тети Тани были слезы:

— Храни тебя Бог! Удачи, мой мальчик.

Я спустился по лестнице, постоял во дворе, запоминая его, окинул взглядом дом, где провел столько лет.

— Ну, вот и все. Прощай мое детство. Прощай мой двор, дом. Прощайте пацаны, сверстники моих забав. Увижу ли вас когда либо.

Сердце защемило от безысходности. Никто не знал, куда я уезжаю. Для всех я исчезал из поля зрения. У них теперь жизнь отличается от моей. Я встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и подхватив сумку с вещами, пошел от дома.

Вскоре поезд уносил меня в мое неизвестное будущее.

— Подъем, — резанул уши голос дежурного. Мы вскочили со своих кроватей и начали лихорадочно одеваться.

— Ну, вот опять, очередной марш бросок, — посетовал мой сосед Лешка, — поспать не дают. Одно успокаивает, что скоро каникулы.

Позади было уже почти три года учебы в этом училище. Сначала было трудно, как и всем, а потом привык. Дисциплина давала о себе знать. Занятия спортом пригодились, и физические нагрузки я переносил не то, чтобы легко, но сносно. Свободного времени во время учебы почти не было, да оно мне и не нужно было. Писем писать некому, и свободное время я проводил в спортзале или библиотеке. Иначе скучно. К окончанию третьего курса я свободно работал на рации, мог управлять разными видами техники. Знал шифровальное дело, взрывное дело. Иногда складывалось впечатление, что нас готовили в диверсанты, но это было не совсем так. Учили многому. Мы занимались танцами, изучали историю разных стран, их культуру, обычаи. Учили разбираться в живописи, музыке, литературе. Что-то изучали поверхностно, что-то более глубоко. В общем, нам было не стыдно оказаться в приличном обществе. Думаю, что не ударил бы в грязь, если бы оказался на приеме у английской королевы, тем более большое внимание уделяли иностранным языкам.

Английский мне давался легко, наследство от матери. Но это было начало. Нас учили так, что порой было невозможно понять, что вообще говорят, но все рано или поздно заканчивается. Однажды в голове раздается щелчок, и ты начинаешь улавливать, а потом и понимать смысл услышанного. К английскому это не относилось. Это относилось к французскому и арабскому. Много внимания уделялось произношению. Брали в рот воду и как бы полоскали горло, чтобы произнести французское «р». Трудность была в том, что устраивали перекрестный разговор на разных языках два преподавателя, а я должен был не просто понять, а еще и перевести с одного на другой. Но все проходит. И я уже умел переводить, минуя в голове перевод через свой родной язык. Сейчас было проще, а в начале, еле добирались до постели.