Юрий Гончаров: Волки

Гражданин Писляк М. С, бывший директор кладбища, уже не руководил вверенным ему «производством», а пребывал в довольно тесной и малокомфортабельной КПЗ, где в тысячный раз проклинал как свою непростительную оплошность, так и знаменитого кугуш-кабанского долгожителя Селима Алиева за его азиатское коварство…

Антонида пока еще носила своему благоверному передачки, но, судя по всему, неминуемо должна была вот-вот присоединиться к супругу и разделить его одиночество.

Олимпиаду оштрафовали и предупредили в последний раз, что, если она не оставит свои волхвования, то ей придется отсиживать солидный срок в местах, расположенных значительно севернее Кугуш-Кабана.

Гелий тайно спроворил письмецо своему старому другу в столицу одной из отдаленных южных республик, где тот занимал весьма видный пост по линии министерства народного просвещения. Младший Мязин заметно сжался, притих, ожидая ответа, чтобы затем решительно, разом отряхнуть со своих ног прах опостылевшей ему кугуш-кабанской земли.

Прислушавшись к разумным советам Максима Петровича, Баранников срочно затребовал из Свердловской научно-исследовательской лаборатории судебных экспертиз опытнейших экспертов. Ученый-минералог, академик с мировым именем, тщательно изучал химический состав камня, найденного возле трупа. Едва ли когда все трое – Максим Петрович, Баранников и Костя – переживали подобное нетерпение, ожидая результатов этих сложных и, как оказалось, чрезвычайно трудоемких исследований.

Но надо было уезжать, билеты лежали в кармане. До отправления самолета оставался час с небольшим, у подъезда уже дожидалось такси, и предстояло еще завернуть в гостиницу за Изваловой. Баранникова, собравшегося проводить Максима Петровича и Костю, неожиданно вызвали к академику.

– Валяйте, – сказал Баранников, – а я, как отделаюсь, примчу в аэропорт: надо же все-таки помахать платочком…

– «Согласно законов гостеприимства»? – усмехнулся Костя.

– Ну так ведь!

– Послушай, Виктор Иваныч, – сказал Максим Петрович, когда Баранников был уже у двери, – отдай-ка ты мне своего Валета… Пропадет ведь он у тебя, ей-ей, пропадет! Ну, сам подумай – когда тебе с ним возиться? А у меня сад станет сторожить, получит нормальное собачье воспитание…

– В люди выйдет, – добавил Костя.

С минуту лицо Баранникова выражало сложную игру чувств.

– Берите! – наконец махнул он рукой. – Все равно, мне не до охоты… Но помните, Максим Петрович, что это – бесценное сокровище, редчайший экземпляр…

Привыкший за неделю к Максиму Петровичу и даже подружившийся с ним, Валет послушно и охотно пошел за новым хозяином и, весело прыгнув в такси, сразу же примостился у него на коленях.

Не доезжая аэропорта, там, где дорога поворачивала на кладбище, они обогнали странную похоронную процессию: в кузове огромного МАЗа тряслись четыре простых, жиденьким фуксином покрашенных гроба. Своей особой заменяя провожающих родственников и друзей, на передней скамейке одиноко и чинно сидел лейтенант Мрыхин, безуспешно пытавшийся придать своему веселому круглому розовому лицу соответствующее моменту выражение строгости и скорби.

По-разному прожившие век, по-разному мыслившие, по-разному страдавшие и радовавшиеся люди сошлись наконец в одном месте, на замусоренной платформе тяжелого грузовика, и сообща совершали свой последний путь, чтобы под могильными холмиками, увенчанными голубыми кладбищенскими табличками с порядковыми номерами, успокоиться навеки…

Это были: Мязин Илья, Мухаметжанов Яков (он же Леснянский, он же грузинский князь Авалиани и проч. и проч.), Евгений Алексеевич Мировицкий и Таифа, фамилию которой пришлось выяснять в местном обществе по охране памятников истории, где она значилась сторожихой островного храма.

И вот Костя носился на своих длинных ногах по зеленой муравке аэродрома в погоне за «бесценным сокровищем и редчайшим экземпляром». Поймав наконец спаниеля и схватив его в охапку, запыхавшись, подбежал он к самолету, где у трапа дожидался Максим Петрович, внешне невозмутимый, но внутренне весьма обеспокоенный непредвиденным происшествием и получившейся из-за него задержкой. Извалиха и прочие пассажиры уже сидели в самолете, с любопытством глядя в иллюминаторы.

– А Витька? – еле переводя дыхание, еще издали крикнул Костя.

– Садитесь, садитесь! – сердито замахала руками проводница. – Собак, между прочим, надо в намордниках возить! Где у вас на нее билет?