Алексей Азаров - Человек без биографии

Каждому — свое… И все-таки в Совете нацистам предпочитали союзников. Гитлер был слишком агрессивен, и дипломатические гарантии Риббентропа не стоили ни сантима. Германские туристы все время с подозрительной настойчивостью хлопочут о визах, и не всегда находится предлог им отказать. Больше того, Берлин потребовал пропустить через Конфедерацию эшелоны, следовавшие в Италию. Совет скрепя сердце санкционировал этот акт, гадая: а не произойдет ли с Гельвецией то, что было недавно с Норвегией, когда из трюмов германских пароходов, бросивших якоря в бухте Осло, на свет появились не контейнеры с товарами, а головорезы диверсионного полка “Бранденбург”? Отказать Берлину было нельзя: швейцарские банки слишком широко питали кредитами германскую промышленность, и Берну дали понять, что в случае осложнений уплата процентов по кредитным обязательствам будет отнесена на неопределенно долгий срок.

Совсем иного плана тревоги, но тоже тесно связанные с военной угрозой, обуревали бригадного полковника Роже Массона и его прямого начальника генерала Анри Гизана. За последние месяцы Женева с поразительной быстротой возвратилась к обстановке первой мировой войны, когда кафе и пансионы города кишмя кишели представителями секретных служб воюющих стран, а в некоторых ресторанах почти легально функционировали “шпионские биржи”. Здесь в один и тот же вечер одна и та же тайна продавалась несколько раз, оплачиваемая марками, франками, иенами, долларами, кронами и фунтами стерлингов. Вот и сейчас англичане и особенно немцы раскинули сети по всей республике, вылавливая секреты, вербуя помощников из числа швейцарцев и совершенно открыто нарушая закон о нейтралитете… Тысячи агентов — в бюро бригадного полковника вели им учет и составляли особые списки.

Господин Феликс Дорн в этих списках не фигурировал. Фирма “Геомонд” — тоже. Сотрудники секретной полиции, наблюдавшие за ним, как за иностранцем, с чистой совестью подписывались под строчками рапортов: “В предосудительных поступках не замечен”. По их сведениям, господин Дорн жил скромно, не посещал злачных мест и тех ресторанов, где, по данным полиции, охотнее всего встречались со своими агентами эмиссары “Интеллидженс сервис” или разведок третьего рейха. Известно было только, что “Геомонд” испытывает финансовые затруднения, хотя господину Дорну и удалось получить заказы ряда влиятельных и богатых газет на схемы военных операций “Европе. Известно было также, что время от времени владелец фирмы встречается с Александром А.Ярдом, англичанином, служащим, но не имелось никаких данных о встречах с Эдмондом Гамелем и его женой Ольгой, господином по имени “Пакбо” и “Люси” — немецким журналистом Адольфом Гесслером, имеющим статус политического эмигранта. Не установлена была и связь с другими лицами — небольшим по составу кружком антифашистов.

Фирма “Геомонд”, занимавшая тесное и неуютное помещение на седьмом этаже дома 113 по рю де Лозанн, быстро завоевала популярность у клиентуры: карты, изготовленные господином Дорном, всегда отличались четкостью деталей и содержали максимум полезных сведений. Погоня за точностью вынуждала картографа выписывать множество газет, журналов и официальных изданий из европейских стран, переписываться с другими картографами и собирать сведения иными средствами, в частности, расспрашивая компетентных лиц, приезжающих в Швейцарию на отдых из-за рубежа.

В Центре, направляя Дорна в Женеву и ставя перед ним задачу вести стратегическую разведку фашистской Германии, знали, кого посылать на дальний рубеж: военный разведчик Генштаба РККА Феликс Дорн, он же “Виктор”, обладал разнообразными и глубокими дарованиями. Прирожденный лингвист, отличный художник, широко и всесторонне образованный, он был, когда надо, педантом, способным сутками сидеть над уточнением отдельной детали; и вместе с тем в общении с людьми он проявлял достаточную свободу взглядов и мягкость характера, несвойственные педантам по натуре. Наблюдательный и остроумный, он легко становился “душой общества”, если хотел; но умел и молчать, слушая других, и не выдавать отношения к услышанному. Опыт и знания Дорна были выше того уровня, который отмерен для 40-летнего мужчины, сына ремесленника.. Так впоследствии охарактеризовал шефа его бывший помощник по группе, и в этих словах не содержится преувеличения.

“Стальным характером” отличалась Юлия, жена Дорна, друг, на которого он полагался всегда и во всем. Нежной и женственной была Роза — радистка и шифровалыцица; вместе со вспыльчивой “Сисси”, хладнокровным Лонгом и рассудительным Тейлором они представляли несходный по компонентам сплав характеров и душ, спаянных в единое целое антифашистским долгом и стремлением выполнить этот долг.