Питер О`Доннел - Недоступная девственница

Гнезда висели на черенках, которые, казалось, вот-вот оборвутся под тяжестью груза. Гнезда унизывали ветки деревьев, высоких кустов, лепились к стенам ущелья. Это был осиный город, обитатели которого жили своей размеренной бездумной жизнью, не ведая страхов и готовые дать отпор любому, кто вторгнется в их царство — будь то животное или человек. Мерно пульсировавший осиный гул напоминал биение сердца задремавшего исполина.

Модести представила себе, как отреагируют осы на выстрел, который, благодаря невероятно сильному эху в этом каменном мешке, будет похож на пушечный выстрел. От этого ее пробрала дрожь. Конечно, было бы наивно полагать, что даже звуки голосов могут рассердить здешних обитателей, но почему-то никому из путников не хотелось открывать рта.

Так они дошли до первого поворота, вышли на новый прямой отрезок и увидели, что долина затем делает новый зигзаг. Да, ноги Девственницы не отличались прямотой. Модести, шедшая с носилками спереди, осторожно ставила ноги, стараясь идти посередке. У второго поворота Вилли окликнул ее:

— Принцесса!

Модести остановилась и подняла взгляд от земли. Примерно в ста ярдах впереди маячила группа — Шанс, Мухтар, Камачо и с десяток негров-кикуйу.

— Поставь носилки, Вилли, — сказала Модести, пытаясь прийти в себя от потрясения. Похоже, Шанс оставил ван Пинаара с пулеметом, чтобы создать впечатление готовящейся атаки, а остальные пошли в обход и, потратив час с лишним, встретили беглецов у другого конца долины.

Модести испытала прилив злости на себя самое. Два часа назад она могла бы уложить чуть не всех этих кикуйу во время их беспорядочного отступления. Идиотка, внушала она себе. Рано или поздно ты заплатишь жизнью за свою мягкотелость. Может, даже сегодня! Причем ты угробишь не только себя, но и других.

Она обернулась к Вилли и увидела, как почернели его синие глаза. Она сказала:

— Ладно, теперь начинаем игру на поражение. Заостри концы палок, Вилли.

Она положила винтовку на землю, а Вилли вытащил палки, образовавшие ручки носилок. Он взял мачете и стал обстругивать конец первой, превращая его в острие. Правда, это не могло сравняться с настоящей дубиной, которой он так мастерски владел, но все же могло сослужить хорошую службу.

Модести посмотрела на тех, кто загораживал им дорогу. Один из негров вскинул винтовку, но Шанс махнул рукой, отведя ствол в сторону. Ей показалось, что она услышала его злобный крик. Он говорил, сильно жестикулируя. Затем негры стали складывать винтовки в пирамиду. Похоже, Шанс опасался, что у кого-то из них не выдержат нервы и он нажмет на спуск в ходе сражения. Им теперь оставалось полагаться на свои мачете, которыми они владели мастерски.

— Их там слишком много, — сказал Джайлз.

Не оборачиваясь к нему, Модести произнесла:

— Скоро мы это поймем. Ты останешься с Лизой. Вилли видишь каменную площадку?

Она взяла палку с острым концом и припустилась бегом. Вилли за ней. Джайлз посмотрел ей вслед и опустился на колено, взяв Лизу за руку. Ее лицо посерело от страха. Он заставил себя кое-как улыбнуться и сказал:

— Не беспокойся, радость моя. Шайка Шанса не может открыть пальбу. А Модести и Вилли — большие мастера рукопашной. Они с ними живо разберутся. — Он говорил, сам себе не веря. Ему лишь хотелось как-то успокоить девушку.

На бегу Вилли проверил мачете на поясе и ножи в ножнах на груди. Что ж, каменистый участок, куда они бежали, являл собой неплохое место для финального поединка. Там не было осиных гнезд, и можно было маневрировать, не боясь оступиться или поскользнуться.

— Лучше я встречу первый натиск, а ты следи за флангами. Нельзя дать им нас окружить, — бросила на ходу Модести.

Вилли хмыкнул, выражая согласие, остановился примерно в десяти шагах от площадки и стал выискивать взглядом камни величиной с кулак. Инструктаж отличался предельной краткостью, то для Вилли этого оказалось достаточно. Он отлично представлял себе тактику предстоящего боя. Модести пробежала еще с тридцать ярдов и остановилась в дальнем конце площадки, с дубинкой наизготовку.

Шанс тоже был готов к решающим действиям. Модести услышала, как он отдал команду, и негры двинулись вперед, размахивая своими мачете. Трое белых, напротив, остались на месте, наблюдая за ними. Поначалу негры двигались довольно осторожно, обходя кусты с осиными гнездами, потом перешли на бег. Заходящее солнце окрасило лезвия мачете в тревожный красный цвет. На лицах кикуйу была написана жажда крови, об этом же свидетельствовало их учащенное дыхание.