Питер О`Доннел: Спасение Принцессы

Еще не было и четырех часов, а в этих северных краях рассветало не раньше восьми. Теперь я совсем успокоился. Я на месте, времени вагон и маленькая тележка, и опять же инициатива была у меня, а это, сами понимаете, уже полдела. Родель-то был уверен, что Фитч везет меня к нему в своей машине и мы еще где-то в Средней Англии.

Гленкрофт был большим особняком, или маленьким замком. Он действительно был обнесен зубчатой стеной высотой в тридцать футов. Стена казалась несоразмерно высокой, потому что сам замок был всего в три этажа. Трудно сказать, зачем понадобилось возводить такую преграду, впрочем, эти шотландские кланы так жутко враждовали между собой, что, наверное, они знали, что делали.

Я осмотрел стену. Главные ворота были украшены острыми зубцами. Они выглядели поновей, чем сам замок, — им было лет сто. Сделаны из прочного дерева и запирались на засов снаружи. Поверх зубцов была натянута колючая проволока. Она, понятно, выглядела новее ворот и даже не успела проржаветь. Ворота прятались в арке, созданной стеной, и свободное пространство было как раз заполнено зубцами и проволокой. В восточной части стены имелась небольшая дверь, тоже из массивного дерева и запиравшаяся изнутри.

Я решил перелезть через стену, а потому извлек из сумки самое необходимое и переложил в маленький рюкзачок, который надел на спину. Затем я взял моток нейлоновой веревки с кошкой на конце. Зубья кошки были почти до самых кончиков обуты в резину, и потому, когда я забросил ее, она не пикнула.

Подъем шел гладко. Но вдруг я почувствовал, что веревка поехала. Штукатурка, державшая большой камень, за который я зацепился кошкой, явно ослабла, и я увидел, что камень восемнадцать дюймов в длину и в фут толщиной вдруг зашатался и вылез из кладки.

Потом мы оба, я и камень, полетели вниз. Я не хвастаюсь, когда говорю, что для меня нипочем падение с высоты двадцать пять футов на землю, но, хотя я и впрямь отлично умею падать, радоваться тут нечему. Радоваться имеют право те, кто не падает.

Но это падение оказалось не из легких. Я не мог упасть на спину, потому как у меня был рюкзачок, а в нем много всякой всячины. Кроме того, мне вовсе ни к чему было, чтобы на меня упал еще и здоровенный камень, поэтому пришлось отбиваться от него всеми силами. Это было мое последнее воспоминание о падении. Когда я открыл глаза, то дрожал, словно кот в морозильнике. Только мое левое плечо горело огнем. Камень валялся в ярде от меня, и он меня не ушиб. И на спину я тоже, вопреки опасениям, не приземлился. Зато я вывихнул себе левое плечо. Когда я сел и стал его ощупывать, то сразу нашел то место, где сустав вышел из паза.

Большая удача…

Я кое-как встал и оперся на стену здоровым плечом, обдумывая ситуацию. В некоторых кругах мое имя полюбуется уважением. Трудно сказать почему. Лично я глубоко убежден в том, что Гарвин из тех, кто мог бы с помощью протекции кое-как добиться звания сумасшедшего.

Я ничего не мог поделать с проклятым плечом, по крайней мере без посторонней помощи, а потому стоял и баюкал боль, завернув ее в черное бархатное покрывало, чтобы она там уснула и больше не терзала меня. Это один из того миллиона приемов, которым я обязан Принцессе. Ну, конечно, за час или за день этой премудрости не научишься. В пустыне Тар, к северу от Джодпура, например, жил старик Сиваджи, который уверял, что ему сто двадцать семь лет. Он явно сочинял, потому как было ему никак не меньше ста пятидесяти. В свое время Принцесса отправила меня к нему на стажировку, и я провел у него два самых чудных месяца в жизни — и научился разным полезным штучкам.

Когда боль наконец забылась сном, я продвинулся еще немного по стене и забросил кошку. На этот раз я повисел на веревке минут пять и лишь потом начал подниматься. Нет ничего приятного в подъеме с помощью одной руки и двух ног, но это, похоже, вполне осуществимо, потому что лично мне удалось забраться на стену. Затем я перекинул веревку вниз и стал спускаться.

Две минуты спустя я подкрался к окну в западной части замка, в котором горел свет. Занавеси не были задернуты, и я заглянул внутрь. Я увидел камин, который горел вовсю, и пятерых парней. Четверо сидели за столом и резались в карты. На столе были пепельницы, полные окурков, и полупустые стаканы. Пятый был Родель. Он сидел в кресле-каталке с бокалом бренди в руке и смотрел на огонь. Колени его были накрыты пледом. Я помнил его крупным мужчиной с жестким темным лицом. Он и сейчас сохранил свои габариты, но лицо его пожелтело, а кроме того, сильно исхудало. Казалось, изнутри его разъедала какая-то ржавчина. Скорее всего, так оно и было.