Юрий Барышев - Мадам Гали -2. Операция «Посейдон»

— Как будем действовать дальше? — спросил Анатолий, морщась от едкого дыма любимых Соболевым «Столичных».

— Как, как… Будем выполнять план мероприятий, утвержденный руководством Главка. Сейчас главный «забойщик» — «Ихтиандр». Ты, Эдик, отвечаешь за то, чтобы он вывел скандинава на нашего вербовщика. Скоглунд ему должен что-то показать, какие-то бумаги, чертежи. Мы их попробуем пометить, чтобы наверняка знать, где он хранит то, что привез. Главная задача — это понять, что за птица вообще прилетела к нам из Норвегии. Не стоят ли за ним американцы? Может они хотят спровоцировать очередной международный скандал? Если же он умелец-одиночка, то надо его прощупать на предмет возможного сотрудничества. Наши дальнейшие планы будут зависеть от того, удастся ли нам выцыганить у него максимум информации о «Посейдоне», чтобы понять, стоит ли это железо такую кучу денег. Вот ты, Анатолий, можешь себе представить пятьсот тысяч долларов вживую? И чтобы ты с ними сделал, окажись они у тебя?

— Четыреста пятьдесят тысяч я бы тут же отдал на подъем революционного движения в капиталистических странах. Остальные поделил бы среди своих друзей.

Присутствующие одобрительно заулыбались.

— Нет, я серьезно.

— Ну, а если серьезно — давай заниматься делом. Потому что уже пора идти в столовую, иначе нам ничего не достанется.

— Хорошо, продолжим. На «Филина» у меня заведено дело оперативной разработки. Я его пасу и создаю условия для захода в квартиру, если бумаги будут храниться у него дома. Если «Филин» увезет их в посольство…. Тогда — пиши пропало, шансов у нас останется очень мало. Посольство — это все-таки не ювелирный магазин, большой международный скандал может случиться, однако…

— Ты, Анатолий, берешь на себя анализ материалов «наружки», подготовку агента и хаты на Поварской. Каждую пятницу в шестнадцать часов собираемся у меня здесь для подведения итогов и подготовки информации руководству управления. На том и порешили.

История дружбы Самуила Бронштейна и Кнута Скоглунда, столь разных людей, началась почти год назад. 14 июля 1976 года международный симпозиум океанологов свел на Калифорнийском побережье советского профессора и норвежского инженера-конструктора.

Симпозиум собрал представителей нескольких десятков стран. От великих держав, торговые флотилии и боевые армады которых уже не первую сотню лет хозяйничали во владениях Посейдона, до маленьких стран, чьи каботажные суденышки издревле закидывали неводы в соленые прибрежные воды.

Три дня, с 14 по 17 июля, жизнь в «Президент-Отеле» не замирала, и далеко за полночь в огромных окнах здания из стекла и бетона не гас свет. Почтеннейшее сообщество разрывали противоречия между политической конфронтацией и научной солидарностью. Делегации сверхдержав СССР и США обвиняли друг друга во всех возможных грехах, и научные диспуты в таких случаях переходили в политические дебаты. Впрочем, противники в конференц-залах быстро мирились в кулуарах, а глубоко за полночь в номерах гостиницы за «рюмкой чая» становились на время приятелями. Но на утреннем заседании следующего дня все начиналось сначала.

Что, тем не менее, не мешало им выуживать друг у друга новые оригинальные идеи. Контрразведки стран-участниц старались изо всех сил удержать секреты своих ученых от утечки к противнику, но это удавалось далеко не всегда. Есть еще одно немаловажное обстоятельство, которое просто толкало некоторых крупных ученых на раскрытие секретов своим противникам — их огромные амбиции. В научном мире идет жестокая борьба за приоритеты — кто первый запустит в космос самый тяжелый спутник; кто первый создаст бесшумную атомную подводную лодку; кто первый с одного выстрела попадет с расстояния в десять тысяч миль в «бочку с солёными огурцами»; кто первый создаст невидимый для радаров самолет. И почти нет никаких сил, которые могут закрыть рот гению, кричащему на всю планету: «Это сделал Я!». Мировое научное сообщество жило и развивалось по своим органическим законам. Иногда какая-нибудь химическая формула ракетного топлива, написанная нетвердой рукой на ресторанной салфетке и переданная соседу, в одночасье уравнивала соотношение сил НАТО и стран Варшавского договора.

За русскими на Западе закрепилась стойкая репутация народа, склонного к буйному веселью, широким жестам, роскошному угощению и обильным возлияниям. И советская делегация стремилась не разочаровать своих иностранных коллег, еще в Москве позаботившись о стратегическом запасе икры и водки. Последняя с наступлением вечера становилась одним из самых веских аргументов разрешения научных споров: даже вина и коньяки французской делегации не могли стать ей достойным противником. Делегация СССР была немногочисленной: в Сан-Диего приехало всего четверо ученых. Почти все они достаточно свободно владели английским, специального переводчика не потребовалось. Не было в ней и «океанолога в штатском» — контрразведчику было бы почти невозможно «затеряться» в столь небольшой группе. Комитету государственной безопасности на этот раз пришлось положиться на бдительность и патриотизм советских ученых.