Юрий Горюнов: Удача не бывает случайной

— Я понимаю ваше беспокойство, но все будет иначе. Такими, как вы, не разбрасываются. Как часто у вас были реальные встречи?

— Раза три-четыре, — ответил я, чуть задумавшись, вспоминая свои операции. — На первом задании, да пару раз с человеком из Центра, которого знаю с юности.

— Вот потому и живы, что сумели выстроить свои отношения. Надо полагать, и финансируете себя сами?

— Так. Я не бедствую.

— Да, деньги оставляют след. Ясно, что семьи нет. Пора заканчивать встречу. Бумаги на столе. Сумеете их перевезти через границу?

— Через эту да, зашифрую, и запомню, а дальше и не повезу. Опасно.

— Хорошая память?

— Иначе нельзя.

— Вопросы ко мне есть?

— А Джеймс?

— О нем не думайте. Он успокоится. Возможно, сам предложит сделку молчания. Скажу, что намекать ему, чтобы вас не трогал, никто не будет, иначе он поймет больше чем необходимо. Сумеете с ним договориться?

— Думаю, да. Он умеет думать, а значит, ему нет смыла лишний раз светиться в делах, что к работе не имеют отношения.

— Договорились. Удачи вам, а я передаю свою работу в ваши руки. Пока подождите, ситуация подскажет, как действовать.

— А не будет скучно на покое? Или вдруг пройдет время и обратятся?

— Не будет. Я уеду так, чтобы не тревожили. В мире много мест, где можно наслаждаться жизнью, не думая об опасностях, кроме собственных болезней. Еще что? Если есть вопросы, спрашивайте, на что смогу отвечу.

— Меня смущает то, что я вынужден был идти на контакт. Вы сами сказали, что мы профессионалы, стоило ли так все усложнять. Это не мой профиль задания.

— Понимаю. Конечно, можно считать это прихотью старика. Но все не так. Не считайте себя курьером. Я предпочел доверить информацию не тайнику, а проверенному человеку лично. К тому же ваша информация вместе с моей значительно весомей, и надо чтобы о ней знали как можно меньше людей. Но и это не главное. Я, как и сказал, не шифровал информацию, а значит, вам ее надо знать, возможно, пригодится в будущем. Вам же. Там она нужна, чтобы наметить план работы, а вам нужна в целом.

— Это я понял, но я могу оказаться в другом месте, в другой стране.

— Разве известно кого и где встретишь? Не думайте пока о том, пригодится вам информация или нет. Она у вас есть, и в нужный момент вы можете ей воспользоваться.

Наступила короткая пауза, и я сообщил: — У меня все.

— Тогда прощайте.

— Прощайте, — я снял маску, взял со столика несколько листов и вышел из номера, тихо закрыв за собой дверь.

Войдя в свой номер, спрятал бумаги, привел лицо в свой естественный вид и сел в кресло, включив торшер. Я мог думать о чем угодно перед встречей, но такого я не ожидал. Кто он, как я и думал раньше, гадать было бессмысленно, да и не нужно. Какая разница, кто он. Я поймал мысль, что придет время, и передо мной тоже будет выбор. Возвращаться на родину, где у меня никого нет, где я ничего не знаю, не знаю образа жизни, или как он, уехать и жить, вспоминая прошлое, наслаждаясь настоящим, и не стремясь заглядывать в будущее.

Размышлять об этом — тратить время. Я достал бумаги и стал их изучать. Информация была ценной. Там были схемы финансирования операций, координаты перевалочных баз, каналы транспортировки, а главное люди, кто все это осуществлял. Разумеется руководители. Резиденты в странах Латинской Америки. Их характеры, плюсы и минусы. Но и это не все. Был и общий куратор по странам Южной Америки, его характеристика. Я бы не очень удивился, если бы узнал, что среди тех, о ком здесь упоминалось, был и мой вечерний собеседник, вполне возможно, что он и был главным. Сколько бы я ни старался, ни прилагал усилий и не тратил времени, достать подобное я бы не смог. Такой информацией мог владеть только тот, кто в цепи и принимает решения. Поэтому он точно в списке, иначе, если вдруг всплывет все, то начнут с тех, кого здесь не упомянули. Да в этом случае уйти на пенсию хороший вариант. Центр не будет работать грубо. Им там важно знать сеть, а не рушить ее, знать, что в ней происходит, а вербовку, найдут кому поручить, важно знать к кому подходить и с чем.

Два предыдущих дня я отдыхал, поэтому всю ночь провел, запоминая информацию, шифровал ее. Когда все было закончено, за окном уже было светло. Я убрал бумаги, уничтожил первоначальные записи. Повесил на дверь табличку «не беспокоить» и лег спать.

На следующий день, около двенадцати я спустился в ресторан, пообедал в одиночестве и отправился в город. Кто знает, может быть, придется еще побывать здесь, так, почему не потратить время на то, чтобы узнать его лучше. Что, хотел предпринять мой ночной собеседник, по моей защите от Дорадо, я не знал, но лишь одна мысль зависла, что это может быть, и она периодически возвращалась по время моих прогулок по городу. Я не покупал аргентинских газет, потому как не нашел их. Здесь государственный язык — португальский, а не испанский, поэтому спрос на испаноязычные газеты, не велик. Два дня прошли спокойно. Вечером, выходя из номера, я обратил внимание, что в тот номер, где была встреча, входит молодая пара, вероятно, он уехал в ту же ночь. На вторые сутки вечерним рейсом я вылетел в Буэнос-Айрес, который встретил меня прохладой душной ночи. Я сразу проехал на конспиративную квартиру, потому как, опасался еще ехать на основную, и там придал себе свой реальный вид. Подумал, что пора заканчивать с переодеваниями.