Вадим Пеунов - Последнее дело Коршуна

— Антон Стефанович, — Иванилов как бы по ошибке назвал это имя, — расскажите, чем вы занимались до 1939 года?

— Мирослав Стефанович, — поправил Выря. — В Бориславе у моего отца была небольшая лавочка. Вначале я работал с отцом, а потом уехал в Варшаву учиться.

— Там вы и познакомились с епископом Линецким?

— Вы меня с кем-то путаете, — хладнокровно парировал Выря.

— Весьма возможно, — согласился полковник. — Так где же вы учились?

— В Варшавском университете, на коммерческом отделении.

— Это первый год. А потом вы приняли католическую веру и попали в Римскую духовную академию. Когда вы ее кончили?

Выря тряхнул головой, откидывая волосы.

— Напрасно вы пытаетесь сбить меня вопросами, смахивающими на оскорбление. Единственное, чего вы добьетесь этим, — я перестану отвечать. Я еще раз утверждаю, что вы меня с кем-то путаете.

— Единственно с кем вас можно спутать — это с Антоном Стефановичем Соколовским — капелланом [4] Капеллан — военный священник. дивизии «СС-Галичина». — Полковник достал из стола фотографию и протянул ее арестованному. — Узнаете?

Выря вскочил со стула и выхватил из рук полковника фотографию.

— Рвать ее бесполезно, — предупредил Иванилов. — Этот экземпляр у нас не единственный. — Несколько секунд он спокойно выдерживал горящий дикой злобой взгляд бывшего капеллана. — Садитесь, Граф!

Арестованный резко сел.

— Могу вам показать и вашу записку к «пану-отцу». — Полковник достал из стола маленький листок бумаги. — Для удобства я вам показываю ее в расшифрованном виде. Вы давно работаете в ватиканской системе шпионажа, так что знаете, что даже самые замысловатые шифры имеют ключи.

— Что вам от меня надо? — выдохнул Соколовский, сверля взглядом полковника.

— Вот с этого и надо было бы начинать наш разговор, — удовлетворенно заметил Иванилов. — Давно вы работаете вместе с Коршуном?

— А кто это такой? — сделал Граф еще одну попытку увернуться.

— Виталий Андреевич Дробот.

Арестованный помолчал с минуту.

— В 1945 году мне было поручено разыскать и взять на учет бывших агентов германской разведки. В их числе был и Дробот.

— Большой у вас филиал в Рымниках?

— Об этом знает только резидент.

— Дробот?

— Он. Я только поддерживал связь с заграницей.

— И не только связь. Письма Дубовой из Рымник вы же выкрали.

— Я работал по заданию.

— За что вы с Коршуном убили Дубовую?

— Она была привлечена к разбору архива гестапо в Рымниках, а там было дело Коршуна. Он боялся провала.

— Расскажите подробнее.

Бывший капеллан опять помолчал, прежде чем начать.

— Это было лучшее и самое продуманное дело Коршуна…

Хотя Дубовую вызвали телеграммой, Граф выехал навстречу ей в Рымники. Дробот в этом время делал алиби в Пылкове. На обратном пути из Рымник Граф постарался попасть в одно купе с Дубовой. На вокзале они дружески распрощались.

С вокзала Нина Владимировна вышла через главный выход. На улице хлестал проливной дождь. Она остановилась на ступеньках. В это время к ней подъехала «Победа». Дробот открыл дверцу машины. Несмотря на осеннюю погоду, он был в одном костюме.

— Я за тобой.

— А как ты узнал о моем приезде?

— Я же давал телеграмму.

— Не получала.

— Хорошо, что вышло такое совпадение, а то бы пришлось тебе без меня мокнуть под дождем. Едем скорее. У нас дома гости, и Маруся тебя ждет.

Ему показалось, что Дубовая колеблется. Но это продолжалось всего одно мгновение. Она села. «Победа» рванулась с места. В стекла хлестал дождь. Видимость была отвратительная.

В конце вокзальной улицы машину остановил какой-то человек. Это был Граф. Он ждал Виталия Андреевича.

— Шофер, подвези. Собачья погода, до костей промок. Я хорошо заплачу.

— Я не шофер. Закажите себе такси, — Дробот уже хотел было захлопнуть дверцу.

Нина узнала приветливого спутника по вагону и взяла его под свою защиту:

— Виталий, подвези человека. Он мой знакомый по купе.

Дробот согласился.

— Где вы живете?

Мирослав Стефанович обрадовался:

— Не очень далеко. В конце Сталинградской.

Присутствие постороннего человека успокоило Нину Владимировну.

Машина подпрыгивала на выбоинах и разбрызгивала грязь. Вот и конец Сталинградской улицы. По существу конец города. Темно. Не видно ни зги. С левой стороны глухой сад, с правой — двухэтажный дом. Вокруг развалины.

Нина забеспокоилась.

— Неужели вы здесь живете?

Она сидела на переднем сиденье, рядом с Дроботом. Мирослав Стефанович вышел из машины и открыл переднюю дверцу, желая на прощанье поцеловать руку спутницы.