Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает

У входа в гостиницу их встретил портье, облаченный в расшитый золотом камзол «а ля Людовик XVI», и проводил через весь зал, украшенный позолоченной лепниной и увешанный гобеленами, передав с рук на руки царственного вида дежурному метрдотелю. Здесь, как и в ресторане «У Леона», царила вдохновляющая атмосфера ненавязчивой роскоши и изысканных удовольствий, доступных только избранным. Винсент сделал заказ и откинулся на спинку кресла.

Мальвина, чтобы предвосхитить его расспросы, первой ринулась в атаку, но итальянец изящно парировал ее выпады, скупо отвечая на град обрушившихся на него вопросов. Ограничился замечанием, что постоянно проживает в Милане, а в Париже бывает наездами, так как владеет здесь сетью магазинов.

Вслушиваясь в речь дель Веккьи, в его уверенные интонации и отточенные фразы, Мальвина поймала себя на мысли, что имеет дело с человеком, чьи железные руки скрыты бархатными перчатками.

«Он только внешне — плюшевый медвежонок. Челюсти у него стальные. Но вместе с тем мужик он очень приятный и… сверхсексуальный!» — подытожила она.

Настала очередь Винсента задавать вопросы. Их было так много, что Мальвина, едва успев ответить на один, мысленно уже готовилась к следующему. Прежде всего, итальянец поинтересовался, как Мальвина оказалась в Париже. При этом невзначай заметил, что хотя она блестяще говорит по-французски, в ее речи проскальзывает славянский акцент.

— Ты — русская? — глядя спутнице в зрачки, спросил итальянец.

— Мой отец — выходец из Ирана…

Мальвина, не моргнув глазом, попыталась уклониться от уточнений. Черт возьми, не затем же она овладевала в МГУ французским языком, оформила притворный брак с Жаном, чтобы первому парижскому знакомому признаться, как и почему она сбежала из ненавистного ей «совка»!

— А мама? — не унимался Винсент.

— Мама — полячка! — твердо сказала Мальвина.

— Значит, я не ошибся — у тебя есть славянские корни! А чем ты занимаешься в Париже?

— Подыскиваю работу… Может быть, ты мне что-то предложишь? — Мальвина одарила итальянца своей невинно-порочной улыбкой.

— Сразу могу сказать, что фотомоделью устроить тебя не смогу, хотя данные у тебя для этого есть… Я делаю бизнес на другом поприще… Кстати, какого рода работа тебя интересует?

— Я с удовольствием стала бы преподавать в каком-нибудь частном лицее…

— Преподавать что?

— Языки… Русский, французский, английский…

Мальвина не заметила своей оплошности.

— Стоп-стоп, девочка! Минутой раньше ты убеждала меня, что твой отец — иранец, а мать — полячка. А откуда русский язык?!

Винсент торжествующе смотрел на собеседницу.

Мальвина грустным взглядом обвела зал. Уходить, ох как не хотелось. Придется выкладывать все начистоту.

«Впрочем, я ничего не теряю, рассказав ему свою историю, — подумала она, — может быть, этот стареющий повеса — тот самый золотой ключик, с помощью которого мне откроются какие-то парижские двери?»

— Дорогой Винсент! — с пафосом произнесла Мальвина. — Доставленное тобой удовольствие при посещении того мерзкого Клуба, конечно, еще не повод для знакомства, но сейчас мне… В общем, я хочу быть искренней до конца и закрепить знакомство с тобой… Только давай сначала выпьем, а потом я расскажу тебе все-все!

— Ну что ж, если тебе нужен допинг, выпьем… Хотя должен тебя предупредить, если ты собираешься рассказывать мне душещипательную историю с трагическим концом, то я — трезвомыслящий человек, твердо стоящий на земле и верящий только в свои силы. А благотворительность не входит в круг моих обязанностей… Итак, я слушаю!

Рассказывая о себе, Мальвина заметила, что собеседника мало интересует ее история и подробности бытия в совке. По специфическим вопросам, на которые ей волей-неволей пришлось отвечать, Мальвина поняла, что итальянец пытается вникнуть в особенности ее психологии.

— И на что ты сейчас существуешь? — спросил Винсент, когда Мальвина закончила свое повествование.

— На заранее сэкономленные средства! — с вызовом ответила девушка, уже полностью взяв себя в руки.

— Да-да, конечно! — обрадовался услышанной фразе итальянец. — Где-то я уже это слышал… А, вспомнил! Недавно господин Брежнев, ваш генеральный секретарь, обогатил международный политический лексикон, заявив: «Экономика должна быть экономной». На Западе это восприняли так: шоколад должен быть шоколадным, а творог — творожным! И все-таки, Мальвина, как долго ты сможешь прожить в Париже «на заранее сэкономленные средства»?