Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

Партридж, согласно придуманному Вайкери сценарию, должен был проехать через сельские районы Кента в полдень. В реальности же сам Вайкери проехал по этому маршруту на служебном «Ровере». Устроившись на упругом кожаном сиденье, обернув ноги теплой дорожной полостью, Вайкери представлял себе те признаки накопления воинских сил, которые мог бы увидеть такой агент, как Партридж. Он мог бы подметить, что на дорогах стало больше военных грузовиков. Он мог бы встретить группу американских офицеров в пабе, куда завернул, чтобы позавтракать. В гараже, где он остановился, чтобы залить бензина, он мог бы услышать разговор о том, что дороги в округе вдруг стали расширять. Информация была тривиальной: мелкие, по большей части косвенные признаки, но все это полностью подходило под легенду Партриджа. Вай-кери не мог позволить ему обнаружить что-нибудь по-настоящему важное, например, местоположение полевого штаба генерала Паттона: аналитики абвера просто не поверили бы, что такое ничтожество, как Партридж, способно узнать что-то серьезное. Но мелкие детали, поставляемые Партриджем, будучи вкраплены в основную схему дезинформации, помогали создать именно ту картину, которую британская разведка хотела показать своим коллегам-противникам в Германии, — союзники собирают в этом районе крупные силы, чтобы пересечь пролив и высадиться в Кале.

Донесение Партриджа Вайкери сочинял на обратном пути в Лондон. Его зашифруют шифром абвера, и Карл Бекер передаст его в Гамбург нынче ночью из тюрьмы, в которой его содержат. По расчетам Вайкери, его ждала еще одна бессонная (в лучшем случае — почти бессонная) ночь. Закончив составлять донесение, он закрыл глаза и прислонился головой к стеклу, подложив вместо подушки сложенный плащ. Покачивание «Ровера» и басовитое гудение мотора быстро убаюкали его. Вайкери погрузился в легкую чуткую дремоту. Ему снова приснилась Франция, но на этот раз Бутби, а не Брендан Эванс, пришел к нему в полевой госпиталь. «Тысячи людей убиты, Альфред, и виновен в этом только ты! Если бы ты захватил шпионов, все они сегодня были бы живы!» Вайкери заставил себя открыть глаза, мельком увидел проплывавшую за окнами сельскую местность и снова погрузился в сон.

На сей раз он лежит в постели прекрасным весенним утром, и происходит это двадцать пять лет назад, в то самое утро, когда он впервые был близок с Элен. Он проводит уик-энд в богатом поместье, принадлежащем отцу Элен. Через окно спальни Вайкери видит, как лучи восходящего солнца постепенно окрашивают склоны холмов в розовый цвет. Сегодня они собираются сказать отцу Элен о том, что хотят пожениться. Чуть слышный стук в дверь — во сне он точно знает, что этот тот самый стук. Он поворачивает голову и сразу видит Элен, красивую, еще румяную со сна, входящую на цыпочках в его комнату. Она одета лишь в белую длинную ночную рубашку. Она забирается в кровать рядом с ним и целует его в губы. «Альфред, любимый, я думала о тебе все утро». Она просовывает руку под одеяло, развязывает пояс его пижамы и легонько прикасается к телу своими длинными красивыми пальцами. «Элен, я думал, что ты хочешь подождать, пока мы не...» Она заставляет его замолчать, снова поцеловав в губы. «Я не хочу больше говорить об этом. Впрочем, нам нужно поторопиться. Если папа узнает, он убьет нас обоих». Она устраивается между его бедрами — осторожно, чтобы не повредить больное колено. Поднимает подол своей длинной ночной рубашки и своей рукой направляет его в себя. Он ощущает легкое сопротивление. Элен резко двигает тазом вниз, коротко вскрикивает от боли, и он оказывается в ней. Она кладет его ладони на свои груди. Он уже прикасался к ним, но только через ее платье и жесткое нижнее белье. Сейчас же они свободны и прикрыты лишь тонкой рубашкой, и он чувствует их восхитительную нежность. Он пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, но она не позволяет. «Быстрее, милый, быстрее». Когда все заканчивается, он пытается удержать ее, чтобы повторить все сначала, но она быстро оправляет свою ночную рубашку, целует его и убегает обратно в свою спальню.

Вайкери проснулся, когда машина въехала в восточные предместья Лондона. Он почувствовал на губах тень улыбки. Первая близость с Элен ничуть не разочаровала его, она лишь оказалась совершенно не похожей на то, чего он ожидал. В сексуальных фантазиях его юных лет всегда присутствовали женщины с огромными грудями, которые кричали и дергались в экстазе. С Элен же все происходило медленно и нежно, и, вместо того чтобы кричать, она улыбалась и ласково целовала его. В этом не было страсти, но это было изумительно. А изумительно это было потому, что он безумно любил ее.