Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

— Я глубоко сочувствую трудностям наших наблюдателей, сэр Бэзил, и стараюсь использовать их как можно бережнее.

Бутби закурил сигарету и расхаживал по комнате, поочередно затягиваясь и отпивая из стакана джин с тоником.

— У нас в стране находятся три немецких агента, о которых мы ничего не знаем. Я думаю, вам не нужно объяснять, насколько это серьезно. Если хоть один из них попытается войти в контакт с кем-то из наших «двойников», нас ждут большие неприятности. Весь наш «двойной крест» окажется в смертельной опасности.

— Я предполагаю, что они не станут искать контактов с любыми другими агентами.

— Почему же?

— По моему убеждению, Фогель разыгрывает свой собственный спектакль. Я думаю, что мы имеем дело с обособленной сетью агентов, о которых мы никогда и ничего не знали.

— Это всего лишь догадка, Альфред. Мы должны оперировать фактами.

— Вам не приходилось знакомиться с досье Фогеля? — осведомился Вайкери самым небрежным тоном, на какой был способен.

— Нет.

«Да ты, братец, еще и лжец», — подумал Вайкери.

— Судя по тому, как развиваются события, я могу утверждать, что Фогель основал агентурную сеть в Великобритании еще до начала войны и все это время держал ее в законсервированном состоянии. Если исходить из предположений, то основной резидент должен обитать в Лондоне, а его помощник где-то в сельской местности, где он может без больших затруднений встретиться со связным сразу же после получения приказа. Агент, который прибыл вчера вечером, почти наверняка прислан, чтобы получить информацию от резидента. Больше того, они могут встречаться прямо сейчас, пока мы с вами разговариваем. И мы все больше и больше от них отстаем.

— Это интересно, Альфред, но все же это не больше, чем догадки.

— Обоснованные догадки, сэр Бэзил. При отсутствии твердых фактов я боюсь, что догадки — это все, на что мы можем опереться. — Вайкери не сразу решился произнести следующую фразу, поскольку точно знал, какой на нее последует ответ. — Я думаю, что мы, не дожидаясь развития событий, должны договориться о встрече с генералом Беттсом и проинформировать его о возникшей проблеме.

Лицо Бутби сразу сделалось хмурым. Бригадный генерал Томас Беттс был заместителем начальник штаба ГШСЭС по разведке. Высокий, массивный, похожий на медведя Беттс занимал одну из самых незавидных должностей, какие только существовали в Лондоне, — он отвечал за то, чтобы ни один из нескольких сотен американских и британских офицеров, посвященных в тайну операции «Оверлорд», намеренно или невольно не выдал ее врагу.

— Это преждевременно, Альфред.

— Преждевременно? Вы же сами сказали, сэр Бэзил, что у нас под носом бродят три никому не известных немецких шпиона.

— Через несколько минут я должен буду войти в соседнюю дверь и доложить о наших делах генеральному директору. Если я предложу ему сообщить американцам о наших неудачах, он обрушит на меня все свои громы и молнии.

— Я уверен, что ГД не будет слишком суров с вами, сэр Бэзил. — Вайкери отлично знал, что Бутби давно убедил генерального директора в своей незаменимости. — Кроме того, это едва ли можно назвать неудачей.

Бутби приостановился.

— А как бы вы сами это назвали?

— Всего лишь задержкой.

Бутби фыркнул и с силой раздавил окурок в пепельнице.

— Я не позволю вам бросать тень на репутацию этого отдела, Альфред. Я этого не допущу.

— Возможно, вам стоит подумать еще кое о чем, помимо репутации этого отдела, сэр Бэзил.

— О чем же?

Вайкери пришлось напрячься, чтоб подняться с очень мягкой кушетки, в которую все садившиеся глубоко проваливались.

— Если шпионам удастся справиться со своей задачей, то мы окажемся очень близки к тому, чтобы проиграть войну.

— В таком случае, Альфред, сделайте хоть что-нибудь.

— Благодарю вас, сэр Бэзил. Вы дали очень ценный совет.

Лондон

Выйдя из Гайд-парка, они поехали на такси в Эрлс-корт, но расплатились с водителем, не доезжая четверти мили до ее дома. За время короткой прогулки они дважды делали петли, а Кэтрин еще и сделала вид, будто звонит из телефонной будки. Никакой слежки за ними не было. Когда они вошли в дом, домовладелица миссис Ходджес оказалась в вестибюле. Кэтрин демонстративно взяла Нойманна под руку. Миссис Ходджес проводила поднимавшихся по лестнице постоялицу и ее кавалера взглядом, полным неодобрения.

Кэтрин очень не хотелось вести его к себе домой. Она оберегала тайну своего местонахождения и даже отказалась сообщить свой адрес в Берлин. Меньше всего на свете ей было нужно, чтобы какой-нибудь агент МИ-5 среди ночи принялся ломиться в ее дверь. Но о встрече на людях не могло быть и речи: слишком уж многое им предстояло обсудить, и вести многочасовой разговор в кафе или на железнодорожном вокзале было бы слишком опасно.