Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

— Вы здесь по служебной надобности, профессор Вайкери? — спросила она немного погодя. — Если нет, то я буду вынуждена попросить вас уйти отсюда. У меня и так было из-за вас много проблем. Если увидят, что я снова разговариваю с вами, то мне удастся устроиться разве что регулировщицей движения во время затемнения. И это в самом лучшем случае. Прошу вас, профессор, уходите.

— Грейс, мне необходимо посмотреть дело.

— Вы же знаете порядок, профессор. Заполните требование. Если начальство подтвердит ваш запрос, вы получите дело.

— Запрос на то дело, которое мне нужно, начальство не подтвердит.

— Значит, вы его не получите. — В ее голосе прозвучала холодная категоричность директора школы. — Таков порядок.

Упали первые бомбы; судя по сотрясениям, за рекой. Тут же загремели установленные в парках зенитные батареи. Вайкери услышал сквозь перекрытия здания гул «Хейнкелей». Грейс отвлеклась от папок и вскинула голову. Целая серия бомб упала поблизости, чертовски близко, судя по тому, что все здание зашаталось и с полок упало несколько дел.

Грейс, словно в отупении, уставилась на рассыпавшиеся бумаги.

— Проклятый ад, — вырвалось у нее.

— Я знаю, что Бутби заставляет вас много чего делать против воли. Я слышал, как вы бранили его в его кабинете, и видел, как вы садились в его автомобиль на Нортумберленд-авеню вчера вечером. Только не говорите мне, что у вас с ним романтические свидания, потому что я знаю, что вы любите Гарри.

Вайкери заметил, что в ее зеленых глазах блеснули слезы, а папка, которую она держала в руках, мелко задрожала.

— Это вы во всем виноваты! — резко бросила она. — Если бы вы не сказали ему о досье Фогеля, у меня не было бы всех этих неприятностей.

— Что он заставляет вас делать?

Она заколебалась.

— Прошу вас, профессор, пожалуйста, уходите.

— Я не уйду, пока вы не скажете мне, что Бутби хотел от вас.

— Черт вас возьми, профессор Вайкери. Он хотел, чтобы я шпионила за вами! И за Гарри! — Она заметила, что срывается на крик, и заставила себя понизить голос. — Все, что Гарри говорил мне — в постели, на прогулке, где угодно, — все это я должна была передавать ему.

— И что же вы рассказывали ему?

— Все, что Гарри говорил мне о деле и о ходе его расследования. Я рассказала ему и о ваших поисках в архиве. — Она вынула из тележки несколько папок и принялась подшивать в них бумаги. — Я слышала, что Гарри участвовал в том происшествии в Эрлс-корте.

— Да, действительно. Вообще-то он главный герой дня.

— Он ранен?

Вайкери кивнул.

— Он сейчас здесь, наверху. Докторам так и не удалось уложить его в кровать.

— Он, наверно, сотворил какую-нибудь глупость, не иначе. Все пытается что-то доказать себе. Боже, каким глупым, упрямым идиотом он иногда бывает!

— Грейс, я должен увидеть это дело. Бутби вышвырнет меня вон, как только это дело будет закончено, и я должен знать причину.

Сразу помрачнев, Грейс уставилась на него.

— Вы это серьезно, профессор?

— К сожалению, да.

Она еще несколько секунд молча смотрела на него. Здание содрогнулось от новой серии взрывов.

— Какое дело? — спросила она наконец.

— Операция под названием «Литавры».

Грейс растерянно нахмурила брови.

— Разве это не та самая операция, в которой вы участвуете теперь?

— Та самая.

— Минуточку, минуточку... Вы, что же, хотите сказать, что я должна рисковать головой, чтобы показать вам то самое дело, которое вы сами ведете?

— Примерно так, — подтвердил Вайкери. — Кроме того, я хочу, чтобы вы уточнили, не связано ли оно с одним из офицеров.

— С кем же?

Вайкери взглянул в ее зеленые глаза и одними губами произнес две буквы:

— ББ.

Грейс вернулась через пять минут, держа в руке пустую папку.

— Операция «Литавры», — сказала она. — Закончена.

— А где же ее содержимое?

— Или уничтожено, или находится у руководителя.

— Когда дело было заведено? — спросил Вайкери.

Грейс взглянула на наклейку на крышке папки и тут же перевела удивленный взгляд на Вайкери.

— Знаете, это даже забавно, — сказала она. — Если верить этой надписи, операция «Литавры» началась в октябре 1943 года.

Кембриджшир, Англия

К тому времени, когда Скотланд-Ярд по требованию Альфреда Вайкери выставил кордоны на дорогах, Хорст Нойманн уже выехал из Лондона и мчался на север по шоссе А10. Судя по всему, прежние хозяева хорошо следили за состоянием фургона. Машина делала шестьдесят миль в час, и мотор работал без малейших перебоев. Шины тоже были вполне приличными и надежно держались на мокрой дороге. У машины было еще одно немалое достоинство: черный фургон не выделялся среди других коммерческих автомобилей, попадавшихся на шоссе. Хотя все равно, с тех пор как нормирование бензина сделало частные поездки практически невозможными, полицейские вполне могли в любой момент остановить любой автомобиль, оказавшийся на дороге, особенно в это время суток, и подвергнуть его осмотру.