Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

Вайкери позволил своему взгляду задержаться на ее лице. Ее нос, когда-то казавшийся чуть длинноватым, теперь выглядел идеальным. Щеки немного ввалились с возрастом, подчеркнув форму скул. Повернув голову, она заметила, что Вайкери разглядывает ее. Она улыбнулась ему, но выражение ее глаз при этом не изменилось. В них застыла ставшая уже привычной печаль, как будто у нее недавно умер кто-то близкий.

Первым молчание нарушил все же Вайкери. Он отвел взгляд от своей спутницы и лишь после этого заговорил:

— Прости, что так получилось с ленчем, Элен. Возникли кое-какие сложности на работе, и я не смог не то что уйти оттуда, но даже позвонить тебе.

— Не переживай, Альфред. В результате мне пришлось всего лишь посидеть в одиночестве за столиком в «Коннахте» и напиться вдребадан. — Вайкери резко повернулся к ней. — Ничего, я только смеюсь. Хотя не стану притворяться, что не испытала сильного разочарования. Мне потребовалось очень много времени, чтобы набраться храбрости и обратиться к тебе. Я поступила так ужасно тогда... — Ее голос опустился до неслышного шепота, и фраза осталась незаконченной.

«Да, Элен, именно так оно и было», — подумал Вайкери.

— Это было давным-давно. А как ты смогла разыскать меня?

Она позвонила ему в кабинет двадцать минут назад. Он поднял трубку, ожидая услышать все, что угодно, но только не ее голос: приказ Бутби срочно явиться к нему на ковер и продемонстрировать свои умственные качества, доклад Гарри о том, что Кэтрин Блэйк выстрелила в лицо кому-то еще, злой голос Питера Джордана, сообщающего, что с него хватит и МИ-5 может больше на него не рассчитывать. Услышав голос Элен, он чуть не лишился чувств. «Привет, дорогой, это я, — сказала она; как хороший агент, она не стала называть своего имени. — Может быть, у тебя еще не пропало желание встретиться со мной? Я стою в телефонной будке прямо напротив твоего офиса. О, Альфред, прошу тебя».

— Мой отец дружит с вашим генеральным директором, — прямо ответила она, — а Дэвид и Бэзил Бутби — хорошие друзья. Я уже давно знаю, где ты сейчас работаешь.

— Твой отец, Дэвид и Бэзил Бутби — все это мои самые любимые люди на свете.

— Не беспокойся, Альфред, они не сидят вечерами, обсуждая тебя.

— Что ж, хвала небесам хотя бы за это!

Она сжала его руку.

— Но как ты умудрился угодить в эту организацию?

Вайкери рассказал ей всю историю. О том, как он оказывал поддержку Черчиллю перед войной. Как Черчилль ввел его в круг приближенных советников в Чартуэлле. Как Черчилль вызвал его к себе в мае 1940-го и прямо-таки приказал поступить на службу в МИ-5.

— Неужели он на самом деле говорил все это, лежа в ванне? — удивилась Элен.

Вайкери кивнул, улыбнувшись при этом воспоминании.

— И как же премьер-министр выглядит голым?

— Он необыкновенно розовый. Это вызвало у меня самое настоящее благоговение. Я поймал себя на том, что весь остаток дня напевал «Правь, Британия».

Элен рассмеялась.

— Твоя работа, должно быть, ужасно интересная.

— Иногда. Но бывает и невероятно скучной и утомительной.

— Тебя, наверно, иногда подмывает поделиться с кем-нибудь теми тайнами, которые ты знаешь?

— Элен!

— А все-таки? — настаивала она.

— Нет, конечно, нет.

— А меня — да, — сказала она и отвела взгляд. Выждав мгновение, она снова оглянулась на него. — Ты прекрасно выглядишь, Альфред. Ты стал просто красивым. Такое впечатление, что ты нашел на этой проклятой войне свое место.

— Спасибо.

— Хотя все же мне непривычно видеть тебя без вельвета и твида. Ты теперь стал серым, таким же, как все они.

— Что поделать, это официальная униформа Уайтхолла. Я уже привык. И мне очень нравится перемена образа жизни. Но я буду рад, когда все это закончится и я смогу вернуться в Университетский колледж. Ведь мое место все-таки там.

Несколько мгновений он не мог поверить, что действительно произнес эти слова. Довольно долго он воспринимал МИ-5 как свое спасение. Но теперь он со всей определенностью знал, что это не так. Он наслаждался временем, которое проводил в МИ-5: непрекращающимся напряжением, бессонными дежурствами, несъедобной пищей в столовой, сражениями с Бутби, великолепной группой таких же, как он сам, высокообразованных любителей, включившихся в тайную работу. Он некоторое время намеревался просить, чтобы его оставили здесь и после войны. Но потом сообразил, что это будет нечто совсем другое — не будет непрерывного ощущения угрозы уничтожения нации, висевшей сейчас над ним подобно дамоклову мечу.