Джамшид Амиров: Береговая операция

Был последний воскресный день августа тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. В большом промышленном городе Советабаде, что раскинулся громадным амфитеатром на прибрежных холмах Хазарского моря, царил нестерпимый зной. Синий столбик термометра показывал тридцать восемь градусов в тени. И вдруг, как это нередко бывает в здешних местах, ударил резкий порыв ветра, за ним второй, и вот уже ураган, набирая силу, пошел звенеть оконными стеклами, свистать в проходах, мести пыль с асфальтовой глади проспектов. Солнце вдруг заволокло невесть откуда взявшимися тучами, и хлынул ливень. Он мигом смыл с улиц гуляющих горожан, загнав их в магазины и подъезды домов, и прекратился так же неожиданно, как начался. Вновь засверкало солнце, заискрились алмазами дождевые капли на освеженной листве молодых маслин, тополей и акаций, высаженных вдоль тротуаров.

Из широкого подъезда оперного театра высыпала молодежь, укрывавшаяся там от дождя, и разбрелась по улицам. У театрального подъезда остался только один невысокий пожилой человек в сером летнем костюме и морской фуражке, как-то не вязавшейся с его худым бледным лицом. Он стоял, прислонившись к колонне, и беспокойно поглядывал в сторону проспекта имени Кирова, по которому бесконечной лентой мчались легковые машины, автобусы и троллейбусы.

Вдруг сзади его окликнул негромкий женский голос:

— Здравствуйте, дядя Худаяр! Дождя испугались?

Человек в морской фуражке вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Высокая, нарядно одетая блондинка, приветливо улыбаясь, протягивала ему руку.

«Дядя Худаяр» осторожно пожал узкую женскую ладонь и ответил, будто с трудом выдавливая из себя слова:

— Да… Действительно… Дождь пошел. Хотел за город. К морю. Подышать свежим воздухом. Захватить винограда. Задержался.

На незнакомого человека манера речи Худаяра произвела бы несколько странное впечатление, но блондинка, видимо, знала его хорошо, и эта манера ее нисколько не удивила. Подняв свое красивое, будто изваянное из розового мрамора лицо к солнцу и чуть зажмурив удивительно синие глаза, опушенные длинными темными ресницами, она весело воскликнула:

— Но дождь перестал, снова светит солнце, и у моря сейчас должно быть, действительно, чудесно!

— Верно. Дождь перестал. Сейчас поеду, — ответил Худаяр.

— А знаете что? Возьмите меня с собой. Я так люблю море после дождя! — воскликнула блондинка.

— Пожалуйста… С удовольствием.

По лицу Худаяра скользнуло подобие улыбки, и он продолжал:

— Возьму машину, поедем.

Мимо катили такси одно за другим. Вот и свободное. Худаяр отошел от колонны и поднял руку. Машина резко остановилась. Шофер приоткрыл дверцу и коротко бросил:

— Садитесь. Куда поедем?

— К морю, дорогой, к морю, — ответил Худаяр, пропустив блондинку на место рядом с шофером. Захлопнув за ней дверцу, он сел сзади.

Машина плавно развернулась и покатила по набережной. Вскоре остались позади дома центральной части города. Машина шла по широкому шоссе, и перед ее пассажирами открывались новые и новые виды, на которые они, впрочем, не обращали никакого внимания.

Город в послевоенное время стал строиться с необычайным размахом. Он будто расправлял плечи, стремясь сбросить с себя обветшалое одеяние узких улиц, размахнулся вширь новыми магистралями, застроившимися красавцами-домами. Машина мчалась по широкому шоссе, обсаженному с обеих сторон молодыми, но уже густо разросшимися деревьями, сквозь зеленую листву которых с трудом просматривались большие заводские корпуса, ажурные пирамиды нефтяных вышек.

Такси катило по дороге, с которой, как на ладони, был виден весь город. Набирая скорость, машина приближалась к какой-то старинной башне, вынесенной вперед большого, утопающего в зелени села. Вслед за башней пошли мелькать белоснежные особняки с высокими каменными оградами.

— Асадуллаев, — неожиданно прервал молчание Худаяр.

— Что? — точно очнувшись от глубокого раздумья, спросила блондинка.

— Асадуллаев, нефтепромышленник, строил. Для себя, для гостей. Теперь дом отдыха, — пояснил Худаяр.