Джон Ле Карре - Такой же предатель, как мы

Гектор снова выключает магнитофон.

— И это все? — насмешливо спрашивает Мэтлок. — А он настоящий змей-искуситель, надо отдать ему должное. Готов рассказать буквально что угодно — только выполните его требования. Даже если ему придется все выдумать.

Возможно, он убеждает самого себя. Даже если это так — слова Гектора звучат как смертный приговор.

— Тогда, может быть, он и это придумал, Билли. Неделю назад головной офис международной торговой корпорации «Арена» подал официальное заявление в Управление по финансовым услугам, намереваясь открыть в Лондоне новый коммерческий банк под названием «Арена Сити Трейдинг», сокращенно ACT, отсюда АСТ-Банк — ООО, Лимитед, Инкорпорейтед, или хрен их знает чего. Заявители уверяют, что заручились поддержкой трех крупнейших лондонских банков, обладают собственным капиталом в пятьсот миллионов долларов и в перспективе привлекут миллиарды заемного. Сколько именно миллиардов, умалчивают из опасения спугнуть добычу. Заявление поддерживают крупнейшие финансовые учреждения, английские и иностранные. Также под ним стоит внушительная вереница отечественных громких имен, в том числе — какое совпадение! — твой предшественник Обри Лонгриг и наш будущий правительственный министр. Плюс, как водится, кодла любителей легкой наживы из палаты лордов. Среди юрисконсультов, привлеченных «Ареной», чтобы пропихнуть свою затею через Управление, — достопочтенный доктор Банни Попхэм с Маунт-стрит. А де Солс, отставной капитан Королевского флота, великодушно предложил взять на себя руководство пиар-кампанией.

Мэтлок наклоняет массивную голову. Наконец он говорит, не поднимая глаз:

— Легко тебе, Гектор, стрелять издалека. Тебе и твоему другу Люку. Контора действует там, где она нужна. Но ты — уже не контора. Ты — Гектор. Забыл, что нам предписано разделять хлопоты с дружественными организациями, в число коих, разумеется, входят и банки? Никаких крестовых походов, Гектор. Нас нанимают не за тем, чтобы раскачивать лодку. Мы здесь, чтобы сообща стоять у штурвала. Мы — служба.

Не обнаружив сочувствия в мрачном взгляде Гектора, Мэтлок переходит на личности:

— Я всегда стремился сохранять статус-кво и ничуть этого не стыжусь. Скажи спасибо, если наша великая держава благополучно доживет до завтра, — вот моя позиция. Тебя она не устраивает, не так ли? Помнишь, ходила у нас в годы холодной войны такая старая советская шутка: войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Абсолютист — вот ты кто, Гектор. Это все твой сын, от которого столько проблем. Он тебя сбил с пути. Эдриан.

Люк затаил дыхание. Мэтлок переступил запретную черту. Никогда, за все время, что они с Гектором провели вместе — на кухне, за тарелкой супа от шеф-повара Олли, или за порцией виски в ночные часы, когда они в очередной раз прослушивали Димину речь, — никогда Люк не осмеливался даже вскользь упомянуть о блудном сыне. Лишь по чистой случайности он узнал от Олли, что Гектора не следует без крайней необходимости беспокоить по вечерам в среду и в субботу, поскольку в эти дни он навещает Эдриана в тюрьме.

Но Гектор как будто не слышит оскорбительных слов Мэтлока — а если и слышит, то не обращает внимания. Что касается Билли-Боя, то он настолько исполнен негодования, что, кажется, тут же позабыл о сказанном.

— И еще кое-что, Гектор, — рычит он. — Если хорошенько подумать — что плохого в том, чтобы превращать грязные деньги в чистые? Да, да, это теневая экономика. Причем очень обширная. Все мы в курсе, не вчера родились. И для нас не новость, что в некоторых странах грязных денег больше, чем чистых. Например, в Турции. Или в Колумбии — спроси у Люка. Согласен, в России тоже. Ну и что бы ты предпочел? Грязные деньги где-то там? Или чистые — в Лондоне, в руках цивилизованных людей, доступные для законных целей, способные приносить пользу обществу?

— Тебе самому стоило бы заняться отмыванием, Билли, — негромко говорит Гектор. — Ради общественного блага.

Теперь уже Мэтлок притворяется, будто не расслышал. Он внезапно меняет тему — излюбленный трюк Билли-Боя.

— И что это за «профессор», о котором идет речь? — спрашивает он, пристально глядя на Гектора. — Точнее — о котором все упорно молчат. Не он ли слил тебе всю эту историю? Почему мне скармливают только слухи — и никаких фактов? Почему ты не сообщил нам об этом человеке? Что-то я не помню никаких сведений о нем — или о ней — у меня на столе.