Роберт Ладлэм - Уик-энд

— Они пришли, — крикнул он в строну кухни. Выйдя оттуда, Эллис остановилась в холле. Одета она была по-домашнему, в брюки и рубашку, но по выражению ее глаз он видел, как она сосредоточена.

— Думаю, что нам надо с этим смириться. Няня гуляет с Джаннет. Рей в клубе… И я предполагаю, что Берни с Лейлой уже в аэропорту.

— Если они успели туда вовремя.

Раздался звонок, и Эллис пошла к дверям.

— Садись, дорогой. Врач сказал, что тебе не надо переутомляться.

— О’кей.

Вошли Дженкинс и его спутник. Эллис принесла кофе, и все четверо расселись друг против друга: Таннеры на диване, а Дженкинс и человек, которого он представил как Гровера, в креслах.

— Кажется, это я с вами говорил в Нью-Йорке, не так ли? — спросил Джон.

— Да, это был я. Я представляю Управление. Как и Дженкинс. Он был направлен сюда полтора года назад.

— Вы очень убедительно исполняли роль полисмена, мистер Дженкинс, — сказала Эллис.

— Это было нетрудно. Тут прекрасное местечко и очень приятные люди.

— Я думаю, что тут прежде всего местечко, где обитал «Порванный ремень». — Таннер не скрывал своей враждебности. Пришло время для объяснений. И он хотел получить их.

— И это, конечно, тоже, — мягко согласился Дженкинс.

— Тогда вам бы лучше сразу все выложить.

— Очень хорошо, — сказал Гровер. — Итог я могу подвести в нескольких словах. «Разделяй и убивай». Таким мог быть девиз «Омеги». Его-то и придерживался Фассет.

— Значит, это в самом деле был Фассет. И я думаю, что он действовал под своим настоящим именем.

— Так и было. В течение десяти лет Лоренс Фассет был одним из лучших оперативников в Управлении. Предан делу, прекрасный послужной список. А затем с ним что-то случилось.

— Он продался.

— Не так просто, — сказал Дженкинс. — По каким-то причинам его взгляды изменились, претерпели чудовищные изменения. Он стал врагом.

— И вы об этом не подозревали?

Гровер помедлил, прежде чем ответить. Казалось, он искал слова, которые никому не причинят боли. Он чуть склонил голову.

— Мы догадывались… Мы шли к этому постепенно, год за годом. Перебежчиков уровня Фассета никогда не удается накрыть врасплох. Процесс идет медленно, и истина выявляется шаг за шагом. Но рано или поздно все становится ясно. И тогда наступает момент, расставляющий все по местам… Чем мы и занимались — приближали его.

— И благодаря этому я попал в чертовски запутанную и опасную ситуацию.

— Лучше назвать ее просто опасной, но не запутанной. Фассет прибегал к различным приемам, манипулируя вами и вашими друзьями. Он был привлечен к операции «Омега», поскольку считался великолепным работником. Ситуация была на грани взрыва… Мы правильно предположили, что враг возложит на Фассета ответственность за сохранение«Омеги», чтобы спасти ее от разрушения. Он одновременно стоял во главе ее обороны и осуществлял охоту за ней. И поверьте мне на слово, стратегия была хорошо продумана. Вы начинаете понимать?

— С трудом. — Таннеру действительно трудно было понять сказанное.

— «Разделяй и убивай». «Омега» продолжала существовать. Звено «Порванный ремень» в самом деле обнаружилось в Сэддл-Уолли. Мы много анализировали то, что нам было известно, и почти сразу вышли на счета в швейцарских банках у Кардоне и Тремьянов. Когда в поле зрения появился Остерман, выяснилось, что и у него есть счет в Швейцарии. Обстоятельства как нельзя лучше играли Фассету на руку. Он вышел на три связанные между собой пары, занимавшиеся весьма сомнительной финансовой деятельностью и так или иначе объединенные швейцарскими банковскими счетами.

— «Цюрих». Вот почему это слово заставляло их так нервничать. Кардоне просто оцепенел.

— У него были для этого все основания. Впрочем, как и у Тремьяна. Один принимал самое непосредственное участие в спекуляциях брокерской конторы, которую финансирует мафия; а другой оказывал юридические услуги фирмам по торговле недвижимостью, прибегающим к уязвимым с точки зрения закона методам. Все их благосостояние держалось на этой деятельности. Откажись они от нее — и их ждало бы полное разорение. Остерман терял меньше, если говорить о конкретных деньгах, но, как представитель средств массовой информации, подвергаясь таким обвинениям, он мог, утратив безупречность репутации, потерять все. Вы лучше нас знаете, как чувствительна пресса к таким разоблачениям.

— Да, — не проявляя никаких эмоций, сказал Таннер.

— Всего за несколько дней настойчивый Фассет смог так искусно запугать все три пары, что они стали обвинять друг друга. Следующим этапом должны были стать силовые акции. Как только представилась бы такая возможность, настоящая «Омега» уничтожила бы минимум две пары, и Фассет мог бы предъявить нам разгромленную «Омегу». Достижение с виду бесспорное… И все подозреваемые мертвы. Это был бы… блистательный ход.