Александр Титов - Сталин-центр

– Удобно? – едко поинтересовался я, поняв, что начинать разговор первым визитер не собирается.

– Признаться, минуту назад было гораздо удобнее, – отозвался он ленивым голосом. – Меня зовут Григорьев Михаил Иванович. Следственный комитет. А вы так и будете стоять у окна, Максим Сергеевич?

– Ну, это зависит, в частности, от того, какое дело вас привело ко мне, Михаил Иванович.

– Тогда вам лучше присесть. – Он повторил свой жест.

Ситуация, и без того непонятная, превратилась в совершенно глупую: оставаться вот так вот дурачком стоять у окна дальше представлялось совершенно невозможным, но и выполнить, по сути, команду следователя (или кем он там на самом деле являлся) означало заранее без боя признать свое поражение. Мое положение спас кофе, который как нельзя более кстати принесла секретарша. Небрежно взяв единственную чашку с серебряного подноса и не выказывая никаких эмоций, я подошел к своему столу и сел прямо на то место, где еще совсем недавно покоились ноги непрошеного гостя. Таким образом, первый раунд был сыгран вничью.

– Итак?

Вместо ответа гость потянулся куда-то за спину и, подтащив к себе поближе портфель, в отличие от обуви потрепанный и заведомо дешевый, извлек из него какие-то бумаги:

– Прочтите.

Поставив чашку на стол, я взял бумаги и принялся их бегло просматривать. И то, что в них было, меня совершенно не обрадовало. Чем дальше я листал, тем понятнее становилась наглость, с которой гость себя вел, – несомненно, я был у него на крючке. Фактов, содержащихся в этой папочке, с лихвой хватало, чтобы засадить меня за решетку на добрый десяток лет или даже больше. При этом, могу поклясться, кое-каких из содержащихся в ней сведений не мог знать никто из ныне живущих. Это меня несколько смутило. Однако, не подавая вида, я небрежно отбросил бумаги на стол и вновь взял в руки чашку.

– Я давно за вами наблюдаю, – разглядывая меня исподлобья, мягко сказал гость.

– У судьи возникнет законный вопрос: почему в таком случае вы не пресекли мою, якобы незаконную, деятельность раньше? Молодой человек, не стоит думать, что меня легко купить на эту пустышку. – Я кивнул в сторону бумаг. – Тут нет ни одного прямого доказательства, да и косвенные не выдерживают никакой критики. Я работаю честно, и бояться мне нечего. А теперь прошу меня больше не отвлекать.

На губах следователя заиграла улыбка сожаления. Он поднялся с моего кресла, подошел вплотную ко мне и на ухо тихонько произнес:

– Я зайду к вам в течение нескольких ближайших дней.

– Что ж… Если желаете зря потратить ваше казенное время… – холодно проговорил я, не поворачивая головы, сделав акцент на слове «казенное».

Как только за посетителем закрылась дверь, я просто рухнул в свое кресло. Минут сорок ушло на более внимательное изучение бумаг, так и оставшихся лежать на столе. Все было более чем серьезно, и следователю, как и мне, это было известно. Очевидно, что он оставил меня мариноваться в своих мыслях лишь для того, чтобы при следующей встрече я был более сговорчивым.

Первой моей панической мыслью после осознания всей глубины той ямы, в которую я угодил, было желание максимально быстро и как можно дальше улететь. Правда, от этого намерения пришлось сразу же отказаться: при первой же попытке воплотить это в жизнь меня бы сразу же спеленали. А так у меня еще был шанс.

Собрав мысли воедино, я вызвал своего начальника охраны, а когда тот вошел, молча вручил ему листок, на котором написал просьбу немедленно проверить все наши помещения на «жучки» и скрытые камеры. Пробежав бумагу глазами, начальник кивнул и тут же вышел. Часом позже, пережив форменный обыск кабинета, затронувший даже внутренности моего кресла, я увидел своего подчиненного снова.

– Все чисто, Максим Сергеевич. Сейчас дополнительно проверяем компьютеры и хранилища, но сдается мне, что результат будет тот же.

Я с закрытыми глазами молча выслушал доклад.

– Нужно усилить вашу охрану? Или, может, эвакуировать вас в безопасное место?

– Сбежать предлагаешь? – так же продолжая смотреть в сторону, спросил я. – Нет. Ничего не нужно. Спасибо.

Начальник охраны вышел. Звук закрываемой им двери вывел меня из состояния задумчивости. Я пришел к выводу, что у меня сейчас недостаточно данных для принятия каких бы то ни было решений, а значит, лучшее, что можно предпринять, – это продолжать действовать так, словно ничего не произошло. Весь остаток дня я так и делал.

Вопреки моим ожиданиям, господин Григорьев не появился ни на следующий день, ни в течение всей рабочей недели. Надеждой, что он отстал от меня навсегда, я себя не тешил, так что, когда во время моего обычного воскресного посещения тира рядом со мной раздался знакомый голос, мне стало даже как-то спокойнее.