Михаил Лебедев - До третьей звезды

Следом в «Поплавок» ворвался сбитый с ног мент, пробежал, не останавливаясь, к дальнему выходу: его участок, всё тут знает, поняла Нина, автоматически комкая в руке исписанные листки из блокнота официантки. Та подошла к их столику, протянула руку девушке: «Телефон, быстро». Студентка сунула официантке плейфон в розовом чехле. Работница общепита спокойной походкой отошла к стойке, передала телефон бармену, тот его прибрал куда-то вниз, в недра своего хозяйства, продолжил протирать бокалы.

На улице оставшиеся менты матерились сквозь слёзы, кричали дурниной в рации. Окрестность наполнилась звуками полицейских сирен, через минуту подъехали две машины. После краткого разговора с потерпевшими коллегами одна рванула прочь, другая осталась у кафе. Водитель стал помогать участникам столкновения промывать глаза, второй патрульный зашёл в кафе.

– Не холодный сок, доча? – Лечинская ласково-заботливо смотрела на студентку.

– Нормальный. Мам, не пей сегодня больше уже, хватит. Пошли домой.

– Сейчас, доченька, сейчас пойдём.

Полицейский осмотрелся, подошёл к бармену с официанткой, что-то спросил. Оба махнули в сторону второго выхода. Пошёл обратно, свернул к их столику:

– Здравствуйте, приятного аппетита. Старший сержант Литовченко. Молодёжь тут при вас пошумела?

– При нас, – ответила Лечинская.

– Сюда двое забегали?

– Да, в ту сторону пробежали.

Сержант обратился к девушке:

– Студентка?

Та лениво оторвала губы от соломинки:

– Да. А что, запрещено?

– Студентка она у нас, студентка, – извинительно заторопилась Нина. – В аграрном учится. Мы уходим уже.

– Это правильно, – согласился патрульный. – Будьте здоровы.

Вышел из кафе, направился к нервно похохатывающим товарищам по оружию.

– Спасибо, – поблагодарила Лечинскую девушка. Кивнула на остатки в графине – Нальёте?

– Почему нет? – Нина разлила водку по рюмкам. – Будь здорова, шали поаккуратней.

Выпили. Лечинская положила на меню деньги, махнула официантке. Та кивнула в ответ, вернула мобильник хозяйке, взяла купюры, вопросительно посмотрела на предмет сдачи.

– Не нужно, – подтвердила Нина. – Спасибо, до свидания. Будьте здоровы.

– Будьте здоровы, – привычным с недавних пор вежливым форматом повседневного этикета подтвердила студентка. – Спасибо за телефон и вообще.

– Не за что, приходите ещё. Будьте здоровы.

На улице Лечинская взяла девушку под руку.

– Тебя как зовут-то, «дочь»?

– Фёкла. Можно смеяться, самое время.

Нина рассмеялась вполне естественно. Менты не обратили на них внимания, слушали бубнящую рацию.

Свернули за угол, шли не спеша. В отдалении надрывались полицейские сирены.

– Меня Нина, Нина Яковлевна, – это была лишняя информация, но легенда, озвученная представителю власти, требовала минимальной подтверждающей фактологии. – С худграфа?

– С него, родимого.

– Специальность?

– ДПИ.

– Арнольд Степанович ещё завкафедрой?

– Куда он денется, старый хрыч.

Действительно, куда он денется. Лютиков преподавал декоративно-прикладное искусство на худграфе, казалось, всегда и ещё во времена студенчества Нины слыл большим специалистом по части учащейся молодёжи женского пола. Потом выяснилось, что имелись специалисты и по мужскому полу, но атмосфера на худграфе была свободная, вольная в смысле сексуальных предпочтений. По крайней мере, в преподавательской среде. И по крайней мере, в бытность Нины доцентом.

И Арнольд помог с несколькими крайне нужными сразу после возвращения заказами. Слегка с барского плеча, как у него водится, но не ушёл в отказ, не увильнул от встречи, как многие. А мог бы: в текущем историческом периоде кафедра ДПИ вышла во флагманы худграфа – потребность государства в декоративно-прикладном искусстве намного превышала потребность в неподконтрольном самовыражении творцов скульптуры, эстампа и станковой живописи. Впрочем, отчётные выставки большей частью предлагали зрителю творения современного государственного позитивизма, позволяющие народу сплотиться вокруг важнейших задач президента Земскова, назло надменному западному соседу. Отсель грозить мы будем и проч. На этом фоне вся условная хохлома птенцов гнезда Арнольдова смотрелась почти безобидно, как мороженое в руках боксёра.

– Ладно, привет ему.

– От кого?

– От Лечинской.

Это тоже лишняя информация, но Нине была симпатична юная Фёкла, рисовавшая что-то, судя по всему, политически-непотребное возле «Поплавка», из-за чего ребятишкам пришлось пойти на резкий конфликт с ментами. Возможно, привет, переданный студенткой от Лечинской, поможет ей в будущем заслужить лишний балл на курсовой у зануды Лютикова.