Сергей Трахимёнок - Когда хвост виляет собакой

Первое время власть имущим это нравилось. История стала описываться как кромешный ад, Шекспир отдыхает, негодяй на негодяе, и все там, наверху. В каждом случае делался вывод и предъявлялся счет: сколько хороших людей погибло за какие-то ценности. Не могут быть ценности важнее человека. Постепенно люди перестали гордиться принадлежностью к большим проектам. Стали выпячивать свою индивидуальность, смеяться над категориями «Бог», «Патриотизм», «Истина».

– И что в результате? – произнес нетерпеливый Наиль, которому хотелось быстрее закончить ликбез, так как в мозгу роились новые ходы ненаписанного детектива.

– Все становятся циниками, разбиваются на мелкие тусовки. А если это продолжается долго, то теряется социальное управление. И тогда рядом активизируются соседи, которых либералы зовут варварами, потому что те исповедуют большие ценности и завоевывают соседа-конкурента.

– Я как социолог, – сказал Рубен, – могу добавить следующую деталь, она – как симптом диагноза – является показателем того, что общество не способно себя защитить. В природе это называется балансом «голубей» и «ястребов». Орнитологи заметили это раньше социологов. Если в стае равновесие между «голубями» и «ястребами», все нормально. Стая жизнеспособна. Но вдруг в стае появляются «задиры» – это те, кто имитирует «ястребов» и «голубей», тогда, если их становится много, стая вымирает.

– Например? – тоном Саввы прервал Рубена Аблай.

– Признаки такого нарушения баланса – попытки сменить пол, но лучше всего это проявляется в профессиональных сферах деятельности. Например, мы видим, что имитируется религиозность, когда уголовные авторитеты становятся настоятелями храмов; имитируется наука, когда диплом профессора можно купить за деньги; имитируется экономика, когда деньги не привязываются к золотому запасу; когда сфера услуг приближается к двум третям ВВП, экономика становится мыльным пузырем. И даже политика имитируется.

– Точнее симулируется, – подтвердил рассуждения Рубена Савва.

– Ницше писал, – почти торжественно процитировал классика Наиль, – «Близится время, когда человек больше не может родить звезды… Близится время такого презренного человека, который даже не способен презирать себя самого».

– Ты знаешь это наизусть? – удивился Аблай.

– Угу, – мимоходом подтвердил Наиль.

– Точно, – сказал Савва, – воля к воле – это когда воля рождает, стимулирует волю. В ситуации полной утраты воли мельчает все. Великие личности не появляются. Все знают, как надо делать, но ни у кого нет воли делать. Все мечтают, что придет кто-то другой и сделает это за него. Все знают, как свернуть горы, но предпочитают смотреть в телевизор, пить пиво и разглагольствовать о вождях-дураках.

– И каков итог? – спросил Наиль.

– Инертность масс – подлинная проблема сегодняшнего дня. И именно ее мы должны учитывать в рамках избирательных технологий, – с ехидцей завершил Савва. – За работу товарищи!

На третий день после публикации очередной главы детектива «Из Америки с любовью» Савву вызвали повесткой в прокуратуру. Каково же было его удивление, когда следователем, который должен был его допрашивать, оказалась женщина-казашка.

Пока Савва сидел в коридоре, ожидая вызова в кабинет, следователь по имени Шолпан тщательно готовилась к допросу Чингизова-младшего.

Стаж ее работы в должности следователя приближался к трем годам, казалось бы, чего уж тут готовиться, но данный свидетель был не совсем обычным участником уголовного процесса по факту гибели гражданина России Доморацкого.

Во-первых, он был руководителем группы поддержки одного из кандидатов на должность президента Республики Елактау.

Во-вторых, де-юре он был его сыном.

И в-третьих, еще одно обстоятельство, наиболее обидное для следователя. Еженедельник, название которого на русский переводилось как «Газета выходного дня», стал печатать детектив с продолжением под названием «Из Америки с любовью».

Одна из глав этого детектива была посвящена следователю, которая должна была в будущем расследовать дело по факту гибели гражданина Доморацкого.

И хотя следователь Шолпан еще не была показана в работе, собственная биография и профессиональные ее качества уже прорисовались в романе, причем пером сочинителя-сатирика, а не писателя-реалиста. И мало того, та тональность, какую выбрал неизвестный автор для ее описания, не вызывала сомнения, что в таком же сатирическом ключе она будет показана и далее.