Вадим Фефилов - Тени Мали

– Ужинать пора, – миролюбиво произнес Джуно, – ну что, пойдем съедим очередного козленка?

– Мне кажется, я сам скоро блеять начну. – Бакст снял с плеча телекамеру.

– Только не говорите, что вы всё саке из нашей бутылки вылакали, – сказал Шин.

После ужина они занесли «уставшего» Нильса в «штабной» номер Анри и положили на прожженный в нескольких местах ковролин. Растрепанный звукооператор тихонько хихикал своим одиноким амфетаминовым мыслям и закрывал красное лицо руками.

Бакст объявил, что собирается заняться йогой, чтобы сбросить лишний вес. Он медленно встал на колени, опустился мощными ягодицами на пятки и положил большие ладони поверх колен. Шин и Джуно закинули наверх антималярийную сетку, свисающую с потолка, залезли – не спрашивая Анри – на огромную кровать, не снимая белые кеды. И уселись по-турецки. Из-за одинаковых модных очков японцы могли бы сойти за братьев-близнецов, но Джуно осветлял длинные волосы в цвет соломы. Оба были родом из Токио, но уже лет десять жили в Париже и вели для японской аудитории суперпопулярный блог о жизни Пятой республики. Анри – на правах хозяина – занял единственный пластиковый стул и первым выпил из пластикового стакана дефицитный в Сахаре японский напиток. Как это часто бывает в мире военных репортеров, собравшаяся в африканской гостинице четверка (плюс Нильс) никогда не виделась в обычной мирной жизни, но благодаря соцсетям они казались друг другу давнишними приятелями.

– А никто не задавал себе вопрос, что в этой жуткой дыре делает повар Оскар? – сыто произнес Бакст.

– Ты о чем? – уточнил Анри.

– Как о чем? В понедельник Оскар приготовил нам печеное мясо со сливами, миндалем и луковым мармеладом. Позавчера был козленок на вертеле с соусом из корицы, имбиря и мускатного ореха, а вчера – божественный соус пуаврад из жирных сливок, смешанных с консервированной красной смородиной из Швеции… Все очень подозрительно.

– Признаюсь, я тоже об этом думал, – заметил Джуно. – И даже спросил самого Оскара.

– И что?

– Он не особо разговорчив. Но заявил мне, что приехал в Сахару за деньгами.

– Это что… шутка? – Бакст встал на четвереньки, чтобы дотянуться и забрать бутылку у Анри. – Деньгами здесь считаются жалкие полсотни евро в месяц?

– Бакст, ты не о том думаешь! – Слишком целеустремленного Анри не угомонил даже прекрасный ужин высокой французской кухни. – У нас пока не снято ни одной боевой картинки, нет ни одного интересного интервью! Putain de bordel de merde! У редакции будет впечатление, что мы летали в Мали не на войну, а на концерт какой-нибудь U2 .

– Начальник, вокалист Боно играл здесь очень давно, – заметил Бакст. – Еще до восстания туарегов и переворота в Бамако. – Начитанный корсиканец на посадках в самолет всегда спрашивал свежую газету у хорошеньких бортпроводниц, чтобы «не проспать авиакатастрофу и опять снять гениальные кадры».

Он пригубил саке из глиняного стаканчика, украденного в уличной забегаловке, и его смуглое бородатое лицо недовольно исказилось:

– Тьфу… На их концерт в Тимбукту тогда пришло не более трехсот туристов, да еще столько же местных. Говорят, это был самый тупой концерт за всю историю U2 .

– Почему ты морщишься, когда пьешь наше саке? – строго спросил его Шин. – Это напиток класса люкс с редким вкусом зрелого сыра и свежих грибов. Не нравится – оставь нам.

– Не оставлю, – отрезал Бакст и залпом допил теплую жидкость. – Я тренирую волю.

– Кстати, а как твоя Хабиба поживает? Ты женился на бедной афганской хазарейке?

– Она уже далеко не бедная. – Бакст помрачнел. – Естественно, женился. Это моя традиция. И я свято ее соблюдаю.

Чернобородый корсиканец походил внешне на мафиози, скрывающегося от вендетты в скалах из белого известняка, но на деле был склонен к сопливым переживаниям. Чуть ли не в каждой горячей точке мира он влюблялся в особу женского пола и с риском для жизни (своей и членов съемочной группы) эвакуировал ее в Париж, чтобы честно жениться. В первой военной командировке – еще в юности – он вытащил из пылающего таджикского Душанбе местную проститутку по имени Женя, раненную осколком мины в грудь. Через год неблагодарная метиска сбежала к хозяину фруктового магазина, зажиточному выходцу из Ирана, показавшемуся более надежным спутником для дальнейшей жизни во французской столице. Бакст мужественно перетерпел удар судьбы и спустя несколько лет вывез из Чечни в Грузию – на лошадях через горные перевалы – русскую девицу Нину, ставшую на той жестокой войне круглой сиротой. Через полгода сероглазой красавице надоели пьяные рассказы Бакста о разных глупых войнах, и она ушла к прагматичному торговцу люксовыми автомобилями. В одной из последующих командировок в заваленных снегом балканских горах он подобрал на дороге полумертвую Тияну, пострадавшую от группы албанских боевиков. Красивая, но мрачная сербская женщина прожила с ним дольше всех – почти три года – и вернулась в Сербию, увезя без его согласия немую от рождения дочку Женю. И совсем недавно оператор спас в афганском Бамиане узкоглазую тщедушную хазарейку Хабибу, мывшую полы в штабе движения «Талибан».