Михаил Байков - Достигая крещендо

Орлова сжала губы и на несколько мгновений задумалась. Ответ был очевидным. Чьё имя стало нарицательным для злодейств и мерилом любого зла, о ком мы вспоминаем, когда желаем охарактеризовать кого–нибудь с ужасной стороны?

– Гитлера, – ответила наконец Орлова. – На данный момент этот человек безоговорочно вписал себя в историю.

– Верно… Пройдёт ещё несколько лет, а по Красной площади пройдёт парад к столетию Победы и, наверное, память о ней начнёт молниеносно затухать, парады будут только по юбилеям, а вскоре и вовсе сойдут на нет. Забудут Сталина, Жукова, Конева, Тимошенко, Рокоссовского, Ворошилова и Василевского. Но о Гитлере будут помнить, потому что это квинтэссенция ненависти… Иногда даже говорят «внутренний Гитлер», ведь он не столько человек, сколько бренд зла, который мы используем в повседневной жизни.

– Всё же, кто эти, три бессмертных человека? – спросила Орлова, пропустив мимо ушей слова о фюрере.

– Будда, Христос и Мухамед, – спокойно ответил епископ. – Только эти три реально существующие личности бессмертны, даже если предположить, что религия – это ложь, то эти три человека всё равно известны абсолютно каждому. Как думаете, почему?

– Потому что они создатели идей, затрагивающих вопросы, интересующие человеческое сознание. А идеи такого уровня вписывают людей в историю и в сердца потомков. Кстати, всё–таки есть политик, который обрёк себя на бессмертие…

– Ленин? Не смешите…

– Нет, нет, – со смехом прервала Орлова. – Мао Цзэдун.

Евгений посмотрел в её горящие глаза. В этот момент в Собор зашла группа туристов с азиатской внешностью.

– Боюсь, что вы правы! – засмеялся в ответ епископ.

В назначенный час епископ Евгений ожидал Елизавету Николаевну у дверей отеля, дружелюбно улыбаясь и кивая многочисленным прохожим. Легко было узнать в нём церковника – в кабриолете он сидел облачённый в угольно чёрный подрясник с вышитыми узорами, плотно охватывающий его туловище и свободный (хоть прохожим этого было не видно) в ногах; шляпа цвета кофейного молока защищала Евгения от знойного солнца. Поигрывая маленьким серым термосом, вечно сопровождавшим его в машине, Евгений увидел Орлову, выходящую из отеля в сопровождении одного из своих охранников. Епископ не захотел помогать Елизавете Николаевне садиться в автомобиль и играть для неё роль галантного джентльмена – цели общения с Орловой в его голове уже окончательно оформились после слов Клёнова и разговора в Монако.

Орлова молча села в кабриолет, совершенно не задетая равнодушием Евгения и даже, как казалась, обрадованная им. Она властным движением руки, ни сделав ни одного лишнего действия хоть какой–нибудь частью тела, дала понять телохранителю, что он свободен.

– Снова здравствуйте, Елизавета Николаевна, – отъезжая от отеля, поздоровался епископ. Орлова, повернув голову, ответила ему уставшим голосом.

Возможно подобное вялое поведение было вызвано тем, что цвет их шляп от солнца был похож. Но, с другой стороны, иная их одежда сильно отличалась – Елизавета Николаевна была одета в чёрное платье с открытой спиной, а вокруг неё разносился тонкий аромат местного парфюма, купленного на недавнем шоппинге. Не решая заниматься анализом причин усталости Орловой, епископ решился на простой способ всё узнать:

– Вы кажетесь уставшей, – сказал он. – В Казино не повезло?

Орлова сняла солнечные очки и чопорно посмотрела на Евгения совершенно другим взглядом нежели в Монако.

– Неудача небольшая постигла, – сказала она, выбрав путь доверительной беседы, признавая в Князеве духовное лицо.

– Ваше платье великолепно, поэтому вряд ли вы проиграли в Казино всё.

– Это приятно слышать, – немного расслабившись ответила Орлова. – Голой и правда не осталась. Но дело в работе…

– Как, у вас тоже рабочие неприятности? – посмеялся епископ.

– У вас тоже? – поинтересовалась Елизавета Николаевна.

– Коллективная проблема, требующая решения. Прошлое беспокоит в некотором смысле… Мой друг, с которым мы ездили к Селини, мало меня обрадовал.

– У молодых гэбистов часто возникают проблемы, – опытно говорила Орлова.

– Возможно… – уклончиво, понимая, что сейчас не лучшее время для обращения по своему вопросу, отвечал Евгений. – Так что у вас?

– Ох, встреча сорвалась с одним важным человеком из Европарламента… Так–то пустяки, просто протокольные формальности теперь придётся начинать… К слову, вы меня на коррупцию не толкаете подобной поездкой? – улыбнулась Елизавета Николаевна.