Аркан Карив - Операция 'Кеннеди'

Подожди немного, подумал я с тоской в желудке, послезавтра ты узнаешь насчет геройской смерти. Вслух я сказал:

— Ты молодец, Алина, ты все понимаешь, как надо... Слушай, мне ужасно не хочется оставлять тебя сейчас одну, но...

— Но у тебя встреча с той, которая ответила мне вчера по телефону?

— Да нет, ты с ума сошла! Просто мне предстоит еще одно очень важное дело.

— А меня ты с собой взять не можешь?

— К сожалению, нет. Я завезу тебя домой, а к вечеру, когда освобожусь, приду к тебе или — ты ко мне.

— Шу бтыамель филь-балад иль-адиме? [16] Шу бтыамель филь-балад иль-адиме? - Что ты делаешь в Старом городе? (арабск.) , — раздался вдруг голос у меня над ухом. Я улыбнулся и, встав, протянул Али руку:

— hек, минрух мишуар. Тфаддаль маана. Уод! [17] hек, минрух мишуар. Тфаддаль маана. Уод! - Да так, гуляем. Присаживайся к нам! (арабск.)

Алина, не понимающая, что происходит и как такое вообще может быть, сделала мне большие глаза.

— Потом объясню, — сказал я по-русски, уловив ее удивление: присевший за наш столик араб был негром, черным, как дядюшка Том.

Черные палестинцы в Израиле есть, но их очень немного. Встречая темнокожих людей в Восточном Иерусалиме, Алина, как, впрочем, и многие другие израильтяне, наверняка принимала их за туристов. Между тем в мусульманском квартале Старого города живут несколько сот черных палестинцев — потомков жителей Судана, совершивших в двадцатые годы хаддж в Иерусалим, да и оставшихся здесь жить. Мой приятель Али Абдель Хади был одним из потомков суданских паломников. В свое время он играл видную роль в подпольном руководстве Народного фронта, а в 1968 году был осужден на двадцать лет за то, что подложил бомбу в урну на углу улиц Невиим и Штраус — там, где сегодня находится Культурный центр советских евреев. Взрывом было ранено пять человек. Освободившись досрочно благодаря известной сделке с Джибрилем, Али оставил не только террор, но и политику, выбрав себе тихую и довольно прибыльную специальность экскурсовода.

Али был человеком неимоверно общительным и даже салонным — в той мере, в какой это слово применимо к левантийским кофейням. Свою клиентуру он набирал прямо на улице. Набирал — мягко сказано: он просто хватал туриста за рукав и не отпускал до тех пор, пока тот не соглашался совершить "альтернативную прогулку", как это называлось в рекламном лексиконе Али. Как-то раз у Яффских ворот он цапнул по ошибке меня и был страшно обескуражен, когда я ответил ему по-арабски "муш ла-зем" [18] муш ла-зем - не надо (арабск.) . Узнав, что я — израильтянин, к тому же из России, Али заявил, что я обязан оказать ему "шарраф" [19] шарраф - честь, уважение (арабск.) и выпить с ним кофе. Мы зашли в то самое кафе, в котором сидели сейчас с Алиной. Али рассказал мне свою историю, а затем начал расспрашивать о жизни русских израильтян. "А где они обычно проводят время?" — поинтересовался он среди прочего. "Как раз там, где ты в 68-м году положил бомбу", — ответил я.

Меня Али полюбил за то, что я, во-первых, неплохо говорил на арабском, который начал учить в армии, а потом на городских курсах; а во-вторых за то, что, в отличие от большинства русских, я не был расистом. Для меня же Али был замечательным источником информации о том, что происходит в палестинской среде — как в народе, так и в руководстве: даже отойдя от дел, он не терял старых связей и был в курсе всех событий.

Усевшись за столик, Али перешел на иврит, который после многих лет, проведенных в израильской тюрьме, знал в совершенстве.

— Ну что, — начал он, — угостить вас фалафелем? Как говорится, один фалафель для двух народов?

— Нет, спасибо, Али, мы не голодны. Расскажи лучше, что происходит?

— Как "что"? Сам разве не знаешь? Закладываем основы демократии нового палестинского общества. На этой неделе познакомился с методами допроса в родном БАМАДе...

— Ну и как?

— Что тебе сказать... Они от вас многому научились, но не всему еще.

— В смысле?

— В смысле — не бьют пока.

— А чего хотели?

— Того же, чего и ты: информации.

— Не обо мне, надеюсь?

— Очень ты им нужен! У них сегодня сверхзадача выявить всех, кто про Абу Амара анекдоты рассказывает.

Абу Амар была партийная кличка Ясера Арафата.

— А что, есть анекдоты? — спросил я с любопытством.

— Да сколько хочешь! И я даже знаю, кто их распространяет.

— Кто же?

— Он сам! Потом его люди смотрят, кто смеется. Ох, хитрый человек Абу Амар!