Камилла Гребе - Спящий агент

Все ясно – Скорпион вынес ему смертный приговор.

Но он не хотел умирать. Как может хотеть умереть человек, который только начал жить?

Еще один разряд – молниеносное движение, Леннарт даже не заметил, когда Скорпион успел поднять электрошокер. В мозгу что-то вспыхнуло, как при коротком замыкании. Мускулы превратились в желе, он больше не владел своим телом.

Скорпион уверенными движениями намотал что-то ему на шею.

Собака на поводке , – смутно мелькнула ассоциация.

Он как бы смотрел на себя со стороны, даже не испытывая особого сочувствия, как смотрел бы фильм, сидя у себя дома в говардовском кресле. Собака на поводке… вся его жизнь – жизнь собаки на поводке.

Сильные руки подняли его обмякшее тело. Скорпион подтащил его к стене и посадил.

Леннарт вдруг вспомнил слова шпиона Стига Берлинга: от стыда не избавиться.

Но сейчас, измученный и беспомощный, он впервые с 1983 года понял: ему больше нечего стыдиться.

Он искупил свой грех.

– Утечка? Что ты сказал… утечка? Это невозможно!

Соня произнесла эти слова почти шепотом, но в наступившей тишине они прозвучали как крик.

Никто из работников станции никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.

Хайнц спрятал лицо в ладони.

Худшего сценария не придумаешь. В самых диких фантазиях.

Саботаж .

Насколько ему известно, это первый случай саботажа атомной станции в истории. Нигде в мире такого не было.

Теперь не только шея, но и лицо начальника смены Роберта покрылось яркими красными пятнами.

– Утечка… в турбинном зале серьезно повышен уровень радиации.

Анна, оператор реактора, уставилась на панели с приборами.

– Этого не может быть. Мы бы увидели.

И тут Хайнц взорвался.

– Вы что, идиоты? Я в десятый раз говорю: система врет! Она врала все последние часы. Мы гнали реактор с большим превышением давления, и один бог знает, сколько это продолжалось. Нельзя верить ни одному показателю, вся система глючит! Ее перепрограммировали!

На этот раз Роберт не возражал.

– Режим быстрой остановки реактора, – он сразу перестал заикаться. – Немедленно!

Анна и Соня бросились к пультам управления.

– Ты еще сказал… посторонние люди. Кто мог к нам проникнуть ?

– Экологические психи. Перелезли через забор и приковали себя цепями к внутреннему ограждению.

– Опять? В такую метель? И как они могли перелезть через забор? А охрана?

– Не знаю… У них палатка. Сидят и поют песни… мир во всем мире, долой ядерных убийц. То есть нас с тобой. Извини…

Роберт говорил, глядя в пол, – ему было стыдно за нотацию, которую он прочитал Хайнцу.

– Черт с ними, – решил Хайнц, остывая. – Пусть занимается служба внешней безопасности. У нас здесь проблемы посерьезнее.

Роберт кивнул и подошел к Соне.

– Графитовые стержни опущены, – доложила она, не поворачиваясь, и ткнула пальцем в дисплей. – Реактор остановлен.

Из Роберта будто выпустили воздух – он опустился на стул и пробормотал:

– Слава тебе, господи…

– Я не верю! – твердо произнес Хайнц. – Я не верю ни одному показателю.

– Ты хочешь сказать, что…

Анна не дала окончить фразу.

– Что-то не так. Мощность не снижается. И давление в реакторе высокое, и температура…

– Вы же видите… пока не опускали стержни, ваши компьютеры показывали нормальные цифры… с точностью до наоборот.

– Но ведь стержни все-таки опущены! – в голове у Сони не укладывалось, что и эти данные могут быть неверными.

Стержни… Карбид бора поглощает нейтроны. Чем глубже опущены стержни, тем медленнее идет реакция, пока не прекращается совсем. В экстренных случаях стержни опускают на полную глубину, и через четыре секунды реакция останавливается.

– Нет, – уверенно сказал Хайнц. – Стержни не опущены. Во всяком случае, не до конца.

Соня посмотрела на него, как на привидение, и опять перевела глаза на экран. Она просто-напросто не могла в это поверить. И Хайнц ее понимал. Соня провела полжизни в зале управления, и она не могла представить, что вся контрольно-измерительная система вышла из строя. Верный и преданный друг в считаные часы превратился в коварного и смертельно опасного врага.

И в это мгновение их оглушила сирена. И не одна – завыли все сирены на станции. Под этот вой особенно страшным стало беспорядочное и злобное мигание красных жидкокристаллических ламп на многометровой панели.