Леонид Млечин - Ночь в Дамаске

Мельник так и стоял с раскрытым ртом. Старший лейтенант Соколов ударом в лицо отправил мнимого нищего на землю. Тот оказался тренированным и крепким бойцом и только после третьего удара выпустил нож из рук и затих.

— Что это означает? Кто это на нас наехал? — сам себя спросил Соколов, ни на минуту не потерявший хладнокровия. Приказал Мельнику: — Обыщи.

Бледный как смерть капитан пошарил по карманам «нищего», ощупал одежду, но, что и следовало ожидать, ничего не нашел. Пока не приехала «скорая помощь», майор Осадчий лежал на асфальте с выражением крайнего удивления на застывшем лице.

Старший лейтенант Соколов вылез из машины, расплатился и сверху щедро бросил водителю пятисотенную купюру:

— Держи шеф, пятихатку, гуляй и помни добрых людей.

— И вам спасибочко, — ответил водитель.

Он иронически посмотрел на подвыпившего пассажира и покачал головой.

Когда с другой стороны из машины вылезла сильно накрашенная женщина, водитель нажал на газ и уехал. Женщина подхватила Соколова под руку:

— Куда ты меня ведешь, красавчик?

Они оба спотыкались и передвигаться могли, лишь помогая друг другу.

Соколов не без усилий набрал номер кода и распахнул дверь. Нажал кнопку лифта. Его знакомая вставила тонкую сигарету в длинный мундштук и щелкнула зажигалкой.

— Роскошная ты женщина! — восхитился Соколов.

— Пора в постельку, красавчик. — Она прижалась к нему, и ее руки сноровисто скользнули куда-то вниз.

— Мне уже хорошо, — блаженно промолвил Соколов. Оценил новую знакомую. — Ты понимаешь в этом деле.

— Будет еще лучше. Не пожалеешь, что выбрал меня.

— Ты мне сразу понравилась, как только подошла к нашему столику, — признался Соколов. — Но раньше я тебя в клубе никогда не видел.

— А я новенькая, — ответила женщина, прижимаясь к нему всем телом. — Умею такое, чего ты никогда не пробовал.

Они вошли в квартиру и сразу приступили к делу.

— Иди умойся, — тихо сказала новая знакомая Соколова.

— Одну секунду, — обещал Соколов. — Не начинай без меня!

И сам засмеялся собственной шутке.

Едва он вошел в ванную комнату, как женщина вновь оделась и вернулась в прихожую. Она открыла входную дверь. В квартиру скользнул водитель машины, который их только что привез. Теперь он совсем не походил на таксиста, каким, собственно, никогда и не был. Когда Соколов в халате, пошатываясь, появился из ванной, водитель и женщина схватили его за руки с обеих сторон.

— Что это? Что здесь происходит? — возмутился незадачливый любовник. — Куда вы меня тащите? Что вам надо? — Он изумленно уставился на шофера. — Ты откуда здесь взялся?

Ответа не последовало. Соколова поволокли в комнату, где уже была открыта дверь на балкон. Женщина оказалась совершенно трезвой, действуя быстро и умело.

— Не надо! Я вам заплачу! Берите что хотите! — кричал Соколов. — У меня есть деньги.

Они выволокли его на балкон. Пьяный, он не мог сопротивляться.

— Помогите, — хотел он крикнуть, но водитель сильно ударил жертву в живот.

От боли Соколов потерял дар речи. Его подхватили под ноги, перевалили через поручень и бросили вниз. Проводив взглядом, женщина спокойно обронила:

— Я же говорила, что умею то, чего ты никогда не пробовал…

Водитель посмотрел вниз на распростершееся на асфальте тело. Было уже поздно, улица опустела, и падение человека никто не заметил.

— Одевайся и уходим.

Мельник предусмотрительно посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли две молодые женщины в белых халатах. Одна с чемоданчиком в руках. Обрадованный, он распахнул дверь.

— Как вы быстро добрались! Такие пробки в городе. Хотел из ведомственной поликлиники врача вызвать, но понял, не доберется… Заходите… Когда появляется врач, сразу становится легче.

Женщины вошли.

— Вот видите, а все ругают скорую помощь, — наставительно сказала старшая из них. Спросила: — Что с вами приключилось? Рассказывайте.

— Давление подскочило, — пожаловался Мельник. — У меня теперь частенько скачет, особенно когда понервничаю.

— Ложитесь, — велела старшая. — Посмотрим ваше давление. И сердце нужно послушать.

Мельник послушно улегся на кровать. Врач села на стул рядом, достала тонометр. Завернула ему рукав рубашки, надела манжету, стала работать резиновой грушей.

— Какое у вас нормальное? — спросила она.

— Сто тридцать на семьдесят, — ответил Мельник.