Александр Горский - Марионетка

— Хорошо. — Подгорный взял ручку и, быстро написав несколько слов на лежащем перед ним листе бумаги, передал его посетителю. — Тогда завтра можете приступать. Не забудьте взять все нужное для отдела кадров. Уточните список у секретаря.

Молодой человек мельком взглянул на написанное и недоуменно пожал плечами.

— Завтра я буду со всеми необходимыми для оформления документами, надеюсь, вы не запросите слишком много.

— Тогда всего доброго. — Кивком Макс дал понять, что разговор окончен.

— Всего доброго, Максим Сергеевич, до завтра.

Молодой человек, все смущение которого куда-то уже пропало, неторопливо направился к выходу. В дверях он остановился и обернулся к Подгорному.

— Я ведь могу точно быть уверен, что принят?

Макс встал и уперся ладонями в столешницу. Лицо его было мрачным.

— Сначала я хотел бы увидеть все ваши документы. Если все нормально, то будем работать. Вы будете работать, — поправился Подгорный.

Ничего не ответив, молодой человек вышел из кабинета.

Весь день Макс ждал звонка от Фролова, однако тот так и не позвонил. Очевидно, Петр Михайлович действительно решил свести все общение к формату странных записок, передаваемых через столь же странного молодого человека.

Утром, войдя в приемную, Макс с разочарованием увидел пустые кресла для посетителей. Молодой человек не пришел. Это было не очень хорошим знаком, но как следует обдумать эту мысль Подгорному не удалось. Началась планерка. В отличие от вчерашнего совещания, на этот раз Макс внимательно выслушивал все идеи своих сотрудников и даже ввязался в небольшую дискуссию, касающуюся формата нового политического ток-шоу. Постепенно настроение Макса улучшилось, и по окончании совещания он попросил Ирочку приготовить ему кофе.

— Хорошо, Максим Сергеевич, сейчас сделаю, — прощебетала Ирочка, — а к вам вчерашний молодой человек опять пришел. Вот только что. Костик.

— Давай зови этого… Костика, — буркнул Макс, — и кофе тоже давай.

— Один? — уточнила Ирочка. Чем окончательно испортила Максу настроение.

— Один, — рявкнул Подгорный и бросил трубку.

Дверь кабинета открылась, и на пороге возник как всегда застенчиво улыбающийся молодой человек. В одной руке он нес тяжелый черный кейс. Не спрашивая разрешения Подгорного, он плюхнул кейс на приставной стол и извлек из него некое непонятное устройство, о предназначении которого Макс догадался почти сразу же, как только молодой человек начал методично обследовать кабинет, водя странным, равномерно попискивающим прибором из стороны в сторону. Обойдя весь кабинет и, очевидно, оставшись удовлетворенным осмотром, молодой человек убрал прибор обратно в кейс, но вместо него достал другой. Он установил черную пластиковую коробочку на подоконник и нажал какую-то кнопку. Максу показалось, что он услышал какой-то невнятный гул, причем источником этого гула была не странная коробочка, а все окно разом.

— Резонатор колебаний, — коротко объяснил Костик, — не позволяет вести запись через окно с направленного микрофона. Кабинет у вас в порядке, так что мы можем нормально поговорить. Обмениваться записками несколько утомительно.

— Надо же, — усмехнулся Подгорный, — и вы это заметили.

В кабинет вошла Ирочка, неся поднос с кофе. Молодой человек усердно разглядывал свои ногти, дожидаясь, пока девушка выйдет.

— Итак, Максим Сергеевич, ваше пожелание Петру Михайловичу я передал. Должен сказать, все это не так просто. Официальная версия: я сын одного его старого знакомого, которого вас попросили трудоустроить. Все. На этом моя связь с Фроловым должна оборваться. Никто не должен узнать, какие вопросы мы с вами обсуждаем. Сам я тоже могу встречаться с Петром Михайловичем только тайно, а это не так просто, при том внимании, что его окружает. Тем не менее вчера мы встречались. Скажу вам сразу, Петру Михайловичу не очень приятна ваша позиция. У вас были некоторые договоренности, и он ожидал от вас их выполнения без всяких дополнительных условий.

— Материал, переданный Шлеменко, выходит за рамки всех договоренностей, — перебил его Подгорный.

— И что? — удивился Костик. — Что такого? Вам стало жалко Тукая? Материал подлинный, это не какой-то состряпанный на коленке компромат. Тукай сам себя скомпрометировал, так что он заслуживает того, что получит после публикации.

— А эта сделка? Она никого не компрометирует? Чем таким Фролов может отблагодарить человека, у которого денег куры не клюют?