Владимир Гурвич: Вся президентская рать

– Я должен подумать, посоветоваться с коллективом. Ведь я работаю не один.

– Посоветуйтесь, но только так, чтобы наш с вами разговор не вышел из этих стен.

– Я понимаю. Сколько у меня времени?

– Один день. И то я вам его даю из расположения к вам. Раз был познакомиться.

– Я тоже рад.

Суриков наклонил голову, давая понять, что мое время вышло и мне пора покидать этот просторный кабинет.

Я созвал совещание и коротко описал ситуацию. Реакция моих заместителей была точно такой, какой я ее и представлял. Сабов, не взяв даже минуту на размышления, уверенно произнес:

– О чем тут думать, надо соглашаться. Это для нас исторический шанс войти в большую политику. Второго нам уж точно не дадут, отказа эти ребята из администрации и не прощают. У них правило самое простое: либо с нами, либо против нас. А тех кто против, они уничтожают.

В словах Сабова был свой резон, если мы откажемся, то новый шанс появится у нас не скоро, если вообще появится. Я взглянул на Окулова и по выражению его лица понял, что он разделяет эти опасения. Но одновременно я заметил и другое, его, как и меня, донимали сомнения.

– Что ты скажешь? – спросил я его.

– У меня есть опасения.

– Опасения чего? – попросил я его уточнить.

– Пока только опасения, без всякой конкретики.

Я кивнул головой. Я понимал, что он имеет в виду. Когда мы работали в аналитическом отделе в ФСБ, то нередко свой анализ ситуации часто начинали именно с этого. У нас не было каких-либо фактов, но сама обстановка была такова, что должна была нести внутри себя тревожные элементы. И задача состояла именно в том, чтобы выявить, в чем они могут состоять. Нередко это требовало больших усилий и длительного периода, но в своих первоначальных предположениях мы ошибались крайне редко. За что нас, кстати, и ценило руководство. Но сейчас руководством являлся я, и, следовательно, я должен был оценить складывающееся положение. И принять решение. Желательно единственно правильное.

– Я согласен с тобой, – сказал я, – есть моменты, которые вызывают тревогу. Но являются ли они причинами для отказа?

– Я понимаю, вам не нравится эти «спасители», – вмешался Сабов. – Но они никому не нравятся. Но было бы глупо из-за этого отвергать предложение. Если не мы, с ними будет работать другая фирма. И в целом ничего не изменится. За исключение нас, мы потеряем выгодный заказ, а с ним может быть и все остальное, что еще можно потерять.

– Ты считаешь нас глупцами? – поинтересовался я.

Сабов осекся.

– Вовсе нет, но глупости могут натворить и умные люди.

– Вот это верно, – согласился я. – И еще какие. Вот только я не знаю пока, что в данном случае есть большая глупость: согласиться или отказаться?

– А, по-моему, все предельно ясно, – проговорил Сабов. – Черт с этими «спасателями». Мы должны выполнить эту работу ради нашего будущего. Если мы добьемся успеха, у нас будет возможность выбора. Не так, как сейчас, когда надо брать, что дают. И тогда уже не будем связываться со всяким сбродом.

Этому парню не откажешь в логике, отметил я. Но логика это еще не все. Есть то, что находится за ней, выше ее. А это как раз и важней.

– Если мы приме этот заказ, то должны вести себя очень осторожно, – заметил Окулов. – Не поддерживать никакие их авантюры.

– Именно в этом и должна быть наша роль, – горячо проговорил Сабов. – Неужели не понятно, чего хотят от нас?

– И чего же? – спросил я.

– Чтобы мы помогли бы им пройти к власти в этом благословенном крае вполне цивилизованно, без помощи эксцессов, приучить этих ребят к более цивилизованным способам работы.

– Не уверен, что дело обстоит именно так, – заметил я. – Они решили отдать там власть им, а все остальное – это не более чем камуфляж.

– Я так не думаю, – возразил Сабов. – Наш президент сильно заботится об имидже.

Честно говоря, такой уверенности я не испытывал. Имидж, конечно, это замечательно, но власть лучше.

– Надо подумать, – сказал я, – у нас есть время до завтрашнего утра. Завтра соберемся и окончательно все решим.

Я увидел, что такой мой вердикт оставил недовольным Сабова, он явно желал, чтобы мы приняли бы решение незамедлительно. Но Леонид кивнул головой, он был согласен с моим решением.

Больше дел в офисе у меня не было, и я уехал. Когда меня одолевали сомнения, у меня возникало желание побыть в одиночестве. Не то, чтобы это помогало их побороть, но ускоряло принятие решение, так как не действовали отвлекающие факторы. Кроме того, надо было решить одно важное личное дело.