Эдвард Айронс - Бегство в ад

– Боюсь, я неважный водитель. И к тому же плохо знаю город.

– Кто вы?

– Мое имя вам ничего не скажет.

– Ну, это мне виднее. Не каждый день за мной гоняются с ножом, не каждый день сутки подряд следят хорошенькие девушки. Ведь вы следили за мной, верно?

По е губам скользнула легкая улыбка.

– Некоторое время. Потом еще Рамон.

– Рамон? Тот, что с ножом?

– Вот именно.

– Теперь вы объясните, почему? – спросил Кул.

Она нервно всматриваясь в дорогу через парк.

– Пожалуйста, потом, когда приедем. Не нравится мне этот снег.

– Это иней.

– А в чем разница?

– Вы никогда не видели снег?

– Только не вблизи.

У нее был латинский акцент, и он теперь знал, что она не американка. Не был американцем и мужчина на станции. Кул заметил, что она дрожит – ее наряд совсем не соответствует превратностям филадельфийской зимы. Он нащупал кнопку отопителя.

Миновав сквер, они оказались на тихих, застывших улочках вблизи Жерар-авеню. Девушка довольно замурлыкала, ощутив, как по ногам потянуло теплом.

– Откуда у вас эта машина?

– Взяла напрокат.

– Чтобы следить за мной?

– Да.

– Полагаю, вас как-нибудь зовут?

– Серафина. Серафина Дельгадо.

– Вы не американка?

– Нет.

– Откуда вы?

– Потом скажу, – пообещала она.

Они остановились перед домом, где он жил – серой каменной громадой на полпути от Честната к Уолнету. В лифте они поднялись на третий этаж и подошли к его квартире. Девушка казалась взволнованной и нервно прикусила губу, когда он достал ключ и отпер дверь. Та оказалась незапертой, хотя Кул точно помнил, что, уходя вечером, спустил защелку. Жестом он пригласил девушку следовать за ним и чуть помедлил, чтобы повнимательнее рассмотреть замок. На скважине выделялась свежая царапина. Нахмурившись, он притворил дверь и попытался запереть замок – тот не работал.

Он почему-то даже не удивился, когда включил свет и обнаружил, что в квартире полный погром. Будто дикие звери прошлись по его шкафам, вывалив их содержимое, и порезвились в спальне, разворошив постель.

Девушка тихо вскрикнула, быстро подбежала к окнам и опустила шторы. Кул вновь заметил страх в ее расширенных глазах. Красивая девушка, – подумал он, – но суетится зря. Он удивлялся, что способен так спокойно воспринимать случившееся после своего бегства от человека с ножом. Возможно, это из-за нелепого желания доверять новой знакомой. Никаких оснований для этого у него не было, но сомневаться в искренности ее растерянности при виде погрома в его жилище не приходилось.

– Что-нибудь пропало? – спросила она.

– Ничего ценного здесь нет. Кто это сделал?

– Рамон, – вздохнула она.

– Ваш друг?

– Он мне не друг. Пожалуйста, взгляните, не пропало ли что. Нужно быть уверенным.

Пожав плечами, Кул прошелся по квартире, больше чтобы убедиться, что если кто-то сюда и вломился, то разве для составления описи того, что можно украсть. Он понимал, что Рамон не обычный вор, но не представлял, что здесь можно искать. Еще меньше он понимал связь и смысл ночных событий.

Его квартира состояла из гостиной, спальни, маленькой кухни и ванной в конце холла. И во всех комнатах остались следы долгих, энергичных, тщательных поисков. Спальня, где он поставил мольберт и стол для эскизов, чтобы кое-какую работу делать дома, подверглась наибольшему разгрому.

Квартиру с мебелью оно снял, едва начав работать в агентстве Джордана, и ничего тут не менял, только повесил несколько своих картин и этюдов. На кухне Кул нашел два стакана и бутылку бренди. Напиток теплой лужицей растекся по желудке, но внезапно его охватила дрожь. Отопление на ночь было выключено, и квартире выстыла. Он вновь наполнил свой стакан, другой – для девушки и отправился к ней.

Гостья наблюдала за улицей, приподняв край шторы. Она все еще была в пальто, и Питер отметил, что пальто добротное, изящное и, видимо, дорогое. У девушки были длинные стройные ноги. Несмотря на испанский акцент, она не походила на латиноамериканку. Когда он протянул стакан, она мило улыбнулась, и напряженность как рукой сняло.

– Выпейте, – сказал Кул. – Вы явно не привыкли к нашей северной погоде.

– Да, не привыкла, – она с легкой гримаской пригубила ликер, взглянула на картины на стене и снова улыбнулась. – Вы любите яркие краски, как я вижу. Вам бы понравились горы Гватемалы.

– А, так вот откуда вы!

– Да, из Антигуа, вблизи столицы. У меня еще дом в Сан-Хосе, на тихоокеанском побережье. Страна у нас очень разноликая, и любая ее часть по-своему хороша – все везде насыщенно светом и цветом.