Эдвард Айронс - Бегство в ад

– Сеньор Кул, – окликнул мужской голос.

Кул покосился на жирного коротышку с лицом херувима, восседавшего за огромным причудливым столом в стиле барокко. Судя по трем звездочкам на каждом погоне его белого кителя, Кул наконец оказался лицом к лицу с начальником или комендантом этой проклятой темницы. Лицо мужчины было круглым и гладким, почти юным, хотя толстый животик и заботливо напомаженные усы доказывали, что ему лет сорок. Он расплылся в широкой великодушной улыбке; коротенькая пухлая ручка, которой он жестикулировал, была белой и тщательно ухоженной, и очень походила на аккуратный ломоть сала.

– Сеньор Кул?

Голос стал резче, и Кул попытался выпрямиться. Два охранника остались позади него в дверях. Один слегка подтолкнул его вперед, комендант что-то резко бросил, и охранник рассыпался в извинениях. Звезды вздыбились от пожатия плечами.

– Мы не поощряем насилия, сеньор Кул. Я весьма сожалею. Прошу садиться.

– Бьюсь об заклад, вы этого не допускаете, – сказал Кул. После долгого безмолвия голос звучал незнакомо, хрипло и глухо. – Вы здесь начальник?

– Капитан Григорио Альбразон, к вашим услугам.

– Давно я здесь?

– Чуть больше двух суток. Пятьдесят два часа, если точнее. Сейчас почти полночь.

– В чем меня обвиняют?

Жирная ручка вновь помахала в воздухе.

– На настоящий момент – в нескольких преступлениях. Нелегальное проникновение в страну, нелегальное владение оружием, заговор, саботаж, шпионаж и убийство.

Кул рассмеялся.

– Вы думаете, я шучу? – улыбнулся Альбразон.

– Нет, не думаю.

– Но вы считаете это смешным!

– Видимо, мои моральные критерии здорово пострадали за последние пятьдесят два часа. Могу я обратиться с просьбой?

– Конечно.

– Могу я встретиться или поговорить по телефону с нашим послом, Джорджем Тиссоном?

– Нет.

– Могу я поговорить с каким-нибудь американцем?

– Нет.

– Могу я за свой счет позвонить в Вашингтон?

– Не можете.

– А есть хоть что-то, о чем я могу попросить и вы мне позволите?

– Конечно. Вы можете поговорить с доном Луисом де Кастро или сеньоритой Дельгадо.

– Понимаю...

– Или с вашим братом.

– Он здесь?

– Конечно. Он обвиняется в убийстве.

– Могу я с ним увидеться?

– Все в свое время, сеньор Кул. С вашими вопросами покончено?

– Да.

– Тогда разрешите мне задать вам только два вопроса. Вы видели, я был с вами терпелив, – круглолицый коротышка поднял белую ручку и загнул один палец. – Во-первых, вы хорошо подумали во тьме и полном одиночестве?

– Да.

– Вы решили уступить ту вещь, которую хотел получить дон Луис?

– Нет.

– Это все. Извините, сеньор, вы должны признать, я старался быть цивилизованным. Но время поджимает, поскольку уже прибыл запрос о вашей выдаче. Другой возможности не будет. Вы не передумаете?

– Пошли вы... – буркнул Кул.

И начался кошмар.

Его он помнил только смутно, хотя забылся сном, но поминутно с криком просыпался, задыхаясь и обливаясь потом, когда из тайных закоулков памяти всплывал очередной эпизод. Как и прежде, кругом царила тьма, потом вернулись охранники и монотонные страдания возобновились.

Не было задано ни единого вопроса.

Он сколько мог молча переносил боль – побои, выворачивание рук, пытку тисками, которая заставляла буквально биться в агонии. Они испытывали пределы его выдержки, способности перенести боль, и когда заходили слишком далеко и он терял сознание, начинали действовать осторожнее. Вновь и вновь его доводили дол грани, но никогда не отпускали в блаженное забытье.

Первые два сеанса были долгими и сложными. Третий стал коротким и приятным.

Он выбрал охранника помоложе с безжалостным лицом. Каким-то образом ему удалось собрать оставшиеся силы, и когда охранник принялся за одно из самых тонких извращенных мучений, Кул выбросил вперед еще сохранившую подвижность правую руку. Тонкий орлиный нос был раздавлен всмятку, кровь хлынула ручьем, как сок из раздавленной дыни.

Конечно, другой охранник на нем отыгрался. Кул так и не узнал, что именно ему отбили. Зато он сразу провалился в беспамятство, чего и добивался.

На следующем сеансе начался допрос. Новый охранник заменил молодого извращенца, и поскольку сам Кул еле двигался, его то волокли, то подталкивали по каменным ступенькам и бесконечным гулким коридорам до кабинета коменданта, где выжидательно скалился в усы маленький херувим.

– Сеньор Кул?