Чингиз Абдуллаев - Тождественность любви и ненависти

Она натянула на себя простыню.

– Ты меня не понял, – задумчиво произнесла Ирина.

Он понимал, о чем она говорит. Но в это утро ему менее всего хотелось думать о ее чувствах и переживаниях. Все было так просто и так хорошо. Он готовился к встрече с Дершовицем и не готов был обсуждать ее семейные проблемы. Это потом, пройдя через тяжелые испытания, смерть друзей и гибель любимой женщины, он изменится. Станет другим. Начнет понимать людей, относиться гораздо терпимее к своим собеседникам, пытаясь услышать, что они хотят ему сказать, и прочувствовать их боль. Но тогда он был совсем другим.

– А почему ты рассталась со своим другом? – спросил он. – Ты могла бы с ним объясниться, и он бы тебя понял. Чтобы не выходить замуж за другого.

– Он не старался, – грустно ответила Ирина, – я пыталась ему что-то объяснить, но он даже не пытался меня услышать. Такой сильный мужчина, уверенный в своей правоте. Внимательный в постели и бесчувственный в других вопросах.

– А может, он считал проявление чувств некой слабостью? – предположил Дронго. – У южных мужчин подобное случается. Это только в кино они стоят на коленях и поют серенады. А в жизни они иногда боятся высказать свои чувства. Показаться смешным, слабым, незащищенным. Пиросмани мог завалить площадь цветами, но ему трудно было сюсюкать, объясняясь в любви.

– Ты меня не понял, – повторила Ирина уже другим голосом.

Он не ответил ей. В таком молодом возрасте у мужчин мозги устроены совсем иначе. Ей невозможно было рассказать про Надежду, с которой он встречался только два дня назад. Невозможно рассказать, что у него два дня назад была встреча с другой женщиной, которая ему очень понравилась. И с которой тоже не было никаких обязательств и взаимных расчетов. Так легко жить, когда у тебя нет взаимных обязательств. И так трудно брать на себя ответственность. Она бы его просто не поняла. Да и ни одна другая женщина его бы не поняла. Он встретил Ирину на этом курорте и ему было с ней хорошо. В тот момент ни о чем большем он даже не помышлял. Потом он часто вспоминал этот разговор и ему было стыдно за свое поведение. Но это было спустя много лет...

Чхеидзе вернулся в отель потрясенный происшедшей аварией. Болела спина, сильный удар пришелся по правой почке, хотя рентген не выявил никаких переломов или сильных ушибов. Ногу ему обработали, на руку наложили повязку. У него была содрана кожа с правого локтя. Вернувшись в свой номер, он раздраженно выпил рюмку коньяку, хотя врач предупреждал его, чтобы он не пил сегодня спиртного.

Лиану и своего телохранителя он сразу отправил в переход, найти эту проклятую цыганку. Но было уже достаточно поздно и они никого не могли найти. Когда Лиана сообщила ему об этом, он разозлился еще больше. Позвонил Самойлов, который сообщил о том, что тело Касаткина увезли в морг. Чхеидзе вздрогнул. Он представил себе, как его, раздетого, кладут на холодный стол и начинают разделывать, словно быка. Стало зябко и страшно. Он подумав, что нужно будет выпить еще одну рюмку коньяка, когда раздался телефонный звонок. Лиана была в его номере. Как и Вебер, который сидел у дверей, в холле. Лиана ответила на телефонный звонок. Затем произнесла по-русски:

– Одну минуту, я сейчас узнаю, – она взглянула на своего босса. – Это звонит Ирина Маланич. Главный редактор журнала. Говорит, что вы ее знаете. Что мне ей сказать?

– Дай мне трубку, – сразу сказал он.

– Здравствуй, Давид, – услышал он знакомый голос.

– Добрый вечер. Как у тебя дела? Как ты меня нашла?

– Ты же сам сказал мне, что прилетишь в Москву и остановишься в «Национале», – напомнила Ирина, – и поэтому я позвонила. Они долго не хотели соединять меня с твоим номером. Ты у нас уже большая персона.

– Какая, к черту, персона, – устало выговорил Давид Георгиевич, – я здесь сразу попал в неприятную историю. Ты даже не представляешь себе, насколько все глупо и неправдоподобно.

– Я знаю, – неожиданно сказала она, – поэтому сразу и позвонила. Как ты себя чувствуешь?

– Откуда ты знаешь? – ошеломленно спросил Чхеидзе.

– Это не важно. Ты лучше скажи, как ты сейчас себя чувствуешь. Тебя ведь увезли в больницу?

– Ты и это знаешь, – криво усмехнулся Давид Георгиевич, – да, я попал в жуткую историю. Погиб мой главный компаньон. В нас врезался грузовик и я чудом остался жив. Просто чудом. Он сидел рядом со мной и погиб мгновенно.

– Тебе повезло, – согласилась она.