Иэн Бэнкс: Пособник

— Понятно, мистер Арчер, но кто?..

— До свидания, мистер Колли. Всего хорошего.

— Мистер!..

Но мистер Арчер уже повесил трубку.

— Черт! — кричу я.

А диктофон-то включить и забыл.

Сажусь в машину и вношу имя Джеммел в мою «Тошибу». Мне оно ничего не говорит.

Иду обратно в отель облегчиться и выпить еще одну двойную на дорожку — первая уже выветрилась. Я не ел с самого утра, но голода не чувствую. Заставляю себя съесть немного орешков и запиваю их половинкой «мерфис», чтобы они проскочили и для железа. (Раньше я пил «гиннес», [20] «Мерфис», «Гиннес» — сорта ирландского стаута. но стал его бойкотировать, когда узнал, что эти суки нагло врали о переводе своей штаб-квартиры в Шотландию.)

В машине я заглатываю немного спида (только из соображений безопасности — чтобы не заснуть за рулем), потом закуриваю косячок, для равновесия. На «Радио Скотланд» есть полуночная программа, в которой иногда передают анонсы завтрашних передовиц, правда, уже в самом конце; я настраиваюсь на нее — и, пожалуйста, вот она, наша «каледонская» передовица. Но на первом месте у нас, оказывается, статья о маневрах тори в связи с голосованием по Маастрихту. [21] …в связи с голосованием по Маастрихту… — Так называемый Маастрихтский договор — краеугольный камень системы европейской интеграции, голосование по нему проводилось в европейских странах в 1992 г. Я чувствую себя обманутым, но тут они говорят, что на первой полосе у нас будет фотография «Авангарда», прибывающего в Фаслейн, значит, моя статья тоже будет, а если повезет, то — на первой же странице, вместе с фотографией, а не похоронена где-то внутри. Я испытываю скромный укол авторского честолюбия, получаю дозу журналистского кайфа.

Это чисто профессиональное чувство: почти безотлагательное вознаграждение публикацией. То же самое, только еще быстрее, получает на сцене эстрадный комик, музыкант или актер, но если вы подсели на печатное слово, на сомнительную власть черных буковок, то иного удовлетворения вам не дано. Высший кайф — это сенсация на первой полосе, но и ведущий материал на нечетной странице тоже ничего так вставляет, и только подвал на четной обламывает.

Закуриваю еще один косяк, чтобы отметить это событие, но меня начинает клонить в сон, и, дабы прийти в норму, приходится лизнуть спида, уже-точно-последнюю-вечернюю микродозу, и догнаться порцией другого кайфа: «Trompe le MOnde».

Чертовски хочется заскочить в газету и прихватить свежий номер прямо из-под пресса, который сейчас грохочет, сотрясая все здание. Запах еще не высохшей типографской краски всегда усиливает журналистский кайф, к тому же интересно глянуть мою статью об «Авангарде» — какое там насилие учинили над ней субредактора; но пока я еду по Николсон-стрит, мне приходит в голову, что этот субчик, этот суб — суб-редактор, [22] Суб-редактор — так в английских газетах называют технических редакторов или помощников редакторов. режущий статью о суб-марине, — должен выглядеть очень забавно, и меня помимо воли начинает душить смех: я чихаю, кашляю, размазываю по щекам слезы. Решив, что слишком устал и не сумею изобразить трезвую физиономию перед печатниками, я направляюсь прямиком домой.

На Чейн-стрит оказываюсь около часа ночи и, совершив привычную экскурсию под названием «Ночной Стокбридж» в поисках местечка, где бы припарковаться, в конце концов нахожу его возле самого дома. Я устал, но спать еще не хочется, поэтому выкуриваю заключительный косяк и наливаю себе на два пальца молта «Теско».

В течение следующих двух часов я слушаю радио, краем глаза смотрю ночной телеканал, пытаюсь довести до ума статью о виски и держу руки подальше от «Деспота», потому что знаю: стоит мне только начать, я просижу за компьютером до утра и встану черт знает когда (а в двенадцать у меня назначено интервью с управляющим винокурней), поэтому я запускаю «Ксериум» — чистое развлекалово, ничего серьезного; оттягиваешься, но не затягивает.

«Ксериум» — давний мой любимец, почти что приятель, и все же кое с какими заморочками в нем я так и не сумел разобраться; подсказок в журналах я не искал — хочется расколоть этот орешек самому (что вообще-то мне несвойственно), да и мне нравится просто летать там и добавлять новые места на карту островного континента, где происходит действие.

В конце концов я вдрабадан разбиваю старый добрый корабль «Спекулянт», стараясь, как обычно, отыскать возможно несуществующий проход между вершинами горной системы Зунд. Могу поклясться, я уже исследовал каждую расселину в этих проклятых скалах, черт, я даже пробовал лететь прямо сквозь них, решив, что одна из вершин может быть голограммой или чем-нибудь вроде, но каждый раз вдребезги разбивался; похоже, проникнуть за эту горную цепь или набрать достаточно высоты, чтобы пролететь над нею, просто невозможно. Какой-то путь в этот окруженный со всех сторон горами квадрат должен быть, только вот нащупать его мне все никак не удается, а уж сегодня — абсолютно точно ни хера не получится.