Евгений Толстых: Агент «Никто»: из истории «Смерш»

Военная карьера Феликса Герлица началась еще во времена Веймарской республики. Начальство сразу приметило смышленого артиллерийского лейтенанта, имевшего склонность к иностранным языкам. Его представили одному из соратников знаменитого Вальтера Николаи, возглавлявшего тогда германскую разведку. Получасовая встреча, во время которой никто не разу не произнес слова «шпионаж», определила всю дальнейшую судьбу Феликса Герлица. В 1925-м он отправился в свою первую служебную командировку. С тех пор его неприметная фигура мелькала то на площадях Мадрида, то в тесных переулках Лиссабона. За его передвижениями наблюдали агенты контрразведок Швеции, Японии, Англии, но каждый раз Герлиц благополучно возвращался в родной Берлин, писал довольно складные отчеты о проделанной работе и получал повышение по службе.

Пришедшие к власти нацисты оценили способности Герлица, предоставив ему возможность отдохнуть от оперативной работы. Некоторое время капитан, а вскоре майор Герлиц, занимал тихие кабинеты в окружных абверштелле Гамбурга и Штеттина, но в размеренную жизнь разведчика, полтора десятка лет отработавшего на цивилизованном западном направлении, ворвался непредсказуемый «восточный ветер».

Первые дни военной кампании против России еще несли в себе отголоски победной эйфории, царившей в частях вермахта после захвата Чехословакии и аншлюса Австрии. Еще бы! Какая армия мира со времен Александра Македонского могла похвастать столь стремительным шествием по странам и континентам, падающим ниц перед военной мощью Германии. Той самой Германии, которая всего-то 20 лет назад сама стояла на коленях, униженная союзом высокомерной Европы, циничной Америки и загадочной Японии, искромсавшим немецкую территорию вдоль и поперек.

Но настал час расплаты за позор Версальского «мира». Восемнадцать дней - и нет «самостийной» Польши, унесшей в 1919 году с дележа германского добра часть Верхней Силезии, Данциг, Поморье… Шесть недель - и под ногами «белокурых бестий» Голландия и Бельгия, которая после Версаля вывесила свой флаг в округах Мальмеди и Эйпен, считавшихся в Берлине исконно немецкими… Неполных два месяца - и «Хорст Вессель» звучит в Париже! А Эльзас и Лотарингия снова немецкие! Дания, Норвегия, Северная Африка. Полное господство на морях и океанах… И вдруг - Россия! Лапотная, нищая… Но к декабрю 41-го, когда миллионная группировка вермахта застряла под Москвой и взбешенный Гитлер устроил небывалый разнос высокопоставленным генералам, в том числе «танковому гению» Гудериану, опытному разведчику Герлицу стало понятно, что на Востоке можно обломать зубы.

Абвер относился к «восточному походу» свысока. Руководство армейской разведки при каждом удобном случае подчеркивало, что Россия не является территорией, достойной пристального «шпионского» внимания, и разворачивать там агентурную сеть - все равно что скрипкой забивать гвозди. Сотрудники «службы Хенке» - разведывательного подразделения ведомства Риббентропа, - как никто другой знакомые с «восточными нюансами», в узком кругу поговаривали, что это лишь ширма, за которую абвер хочет спрятать неспособность добывать информацию в сталинской России. Сам адмирал Канарис не жаловал своим вниманием разведчиков Восточного фронта, предпочитая инспектировать абверштелле, работающие на западном направлении. Офицеры абвера злословили, что с Запада адмирал привозит картины и дорогие коньяки, а с Востока может привезти лишь неприятности.

За два первых года войны с Россией Канарис все же пару раз прилетал на Центральный фронт, но в абверкомандах его так никто и не увидел: так далеко адмирал ногой не ступил.

До конца 1942-го «восточное направление» в абвере курировал старый кадровый разведчик, полковник Пикенброк, «ходивший» на Россию еще в 1914-м в составе кавалерийского полка. Знавшие его сослуживцы шутили, что того похода Гансу хватило с избытком, поэтому к началу войны с Советами в его досье были секреты всех явных и возможных противников Германии… кроме СССР. Когда накануне зимней кампании 1942-1943-го командующие групп стали жаловаться Гитлеру, что всю развединформацию абвер добывает лишь из протоколов допросов русских военнопленных, и над разведкой сгустились тучи гнева фюрера, Пикенброк переговорил с кем-то из ОКВ и его тихо перевели на должность командира дивизии во 2-й танковой армии, присвоив звание генерал-майора.

…Самолет слегка тряхнуло. Герлиц повернулся к иллюминатору: за толстым слоем плексигласа мелькнула серая вата облаков. «Юнкерс» шел на снижение. Пассажиры немного оживились. До Герлица долетели обрывки разговоров «летунов», не раз за время полета прикладывавшихся к фляжкам. Им дали недельный отпуск за удачно сброшенные где-то в районе Брянска бомбы. Там русские разворачивали наступление, которое, судя по всему, должно было стать продолжением «бойни» под Курском и Белгородом, только немного севернее. Люфтваффе летели отдохнуть в один из санаториев, построенных Герингом неподалеку от Кенигсберга, дружно соглашаясь с худощавым капитаном, который громко, наверное, чтобы слышали эсэсовцы, говорил, что не променял бы неделю такого отпуска и на пять «Железных крестов», потому как крест русские ему уже все равно заготовили, а какую-нибудь симпатичную польку ощущать на своей груди приятнее, чем награду фюрера.