Лев Гурский: Перемена мест

Интеллектуалы загудели, что, действительно, не худо бы. Откусывая бутерброд и запивая его сладким чаем из выщербленной ауэрбаховской кружки, я прикидывал, что за преступление должен был совершить этот Крейд, чтобы подвергнуться аутодафе. Не меньше, чем массовое убийство. Как Виталий Авдеевич Иринархов, не к ночи будь помянут…

– …Авдеевич Иринархов! – вдруг выкрикнул хриплым голосом телевизор. Очевидно, гуманитарий с техническим уклоном все-таки настроил телеприемник на тринадцатый канал. – Охранники утверждают, что смерть произошла в тот момент…

Пока я ехал в «Евгений Онегин» и потом беседовал о литературе, спецназовцы все-таки захватили квартиру Иринархова. Практически без жертв. Кроме одной. Сам Иринархов был найден в своем кабинете с пистолетом в правой руке и с простреленным виском. Телохранители, ражие парни с короткой стрижкой, уверяли, что шеф заперся в своем кабинете, и они ничего не могли поделать.

Бедняга Крейд, которому грозило сожжение, был немедленно забыт. Интеллектуалы, столпившись у телевизора, стали обсуждать увиденное. Даже Ауэрбах отвлекся от своих листочков-накладных и подался к экрану.

– Надо еще проверить, – высказался очкастый в свитере и гимнастерке, – настоящий ли это Иринархов. Может быть, тоже двойник?

– Да нет, точно он, – авторитетно заявил другой посетитель «Евгения Онегина», чуть ли не влезая в экран. – По лицу же видно…

– У тех, в Думе, лица были тоже в порядке, – не отступал очкастый. Его волновала возможность того, что глава «ИВЫ» может ускользнуть от расплаты. Меня, по правде говоря, тоже.

На экране появился Дима Баранов собственной персоной. Он держал в руках какую-то бумагу.

– Есть официальное заключение экспертов, – объявил он всем нам. – Труп в квартире Иринархова – действительно Иринархов. Когда он сидел в Лефортово, у него взяли отпечатки пальцев. Они совпали…

– Подумаешь, отпечатки, – не сдавался очкастый в свитере. – Их сегодня можно подделать, с помощью химии…

– Есть и еще одно доказательство, – сказал Баранов, заглядывая в листок. – В тюрьме, оказывается, ему лечили зубы, а заодно сделали слепок нижней челюсти. Это тоже совпало… Кстати, Гитлера в сорок пятом опознали именно по зубам. История повторяется.

В салоне-магазине «Евгений Онегин» стало тихо. Даже очкастый правдолюбец понял наконец серьезность выводов экспертизы.

– Капут, – промолвил он.

Кошмар закончился. В тот вечер и я думал именно так.

Двое людей в «Волге» ждали третьего. Третий запаздывал. Когда-то, возможно, эта «Волга» и была выкрашена в черно-белый цвет, напоминающий гаишный, однако сегодня машина была уже глянцево-черной, и только. Оба человека, сидящих в машине, если и надевали когда-нибудь милицейскую форму, то давно с ней распрощались и были в цивильном. Пожилой, положивший руки на баранку рулевого колеса, был похож на американского актера Клинта Иствуда. Молодой человек рядом смахивал лицом на куклу Пиноккио.

– Ну, скоро он там? – жалобно спросил Пиноккио.

– Заткнись, – оборвал его похожий на Иствуда. – Сказано ждать, значит, будем ждать.

В этот момент задняя дверца распахнулась.

– Поехали! – приказал третий, садясь на заднее сиденье. Он тоже был в штатском, гладко выбрит и чуть щурился, как человек, привыкший носить очки. В руках у него был плоский портфель-дипломат. Машина немедленно тронулась с места.

– Вы не опоздаете к самолету? – озабоченно спросил Пиноккио.

– Нет, – коротко ответил пассажир, а про себя подумал с досадой: «Вот идиот. Боялся бы опоздать – выехали бы пораньше. Как они мне все надоели, эти ослы. Ни ума, ни фантазии. Любое дело могут испакостить. Страна Дураков…»

– Извините, шеф, – пробормотал Пиноккио, поняв всю глубину своей глупости. – Брякнул не подумав.

Вместо ответа гладко выбритый пассажир достал из кармана толстую пачку банкнот и протянул ее Пиноккио. Потом точно такую же пачку вручил и водителю, похожему на Иствуда.

– Это вам на первое время, – объяснил он. – В каждой пачке по десять тысяч баксов. Ляжете на дно и будете ждать. Как только смогу, перетащу вас к себе. Поняли?

– Спасибо, шеф, – проникновенно произнес Пиноккио и понянчил в руке пачку долларов. После чего, бережно упрятал ее во внутренний карман. Старший принял деньги молча и так же, не произнося ни слова, сунул их за пазуху.

Через полчаса выехали на Ленинградское шоссе. Медленно светало, но водитель не торопился гасить фары. Наступающее утро немногим отличалось от ночи, словно ночную мглу просто слегка забелили клочковатым мокрым туманом.