Я почувствовал, что возразить ему нечего.
Ни слова больше не говоря, я взял коробку и с поклоном передал ее Президенту. Тот принял ее.
– Кладите сюда! – Мадам раскрыла свой ридикюль, вынула оттуда какой-то знакомый мне «браунинг», а на его место Президент неуверенно сунул мою подаренную вещь. Мадам, похожая на президентскую жену, стала оглядываться, чтобы куда-нибудь положить свою бывшую игрушку из ридикюля.
Я принял у нее этот несчастный «браунинг» и сразу узнал свою работу. Пистолет с игрушечными патронами, который заказал мне кто-то из генералов.
– Вы играете в театре? – спросил я у мадам. – Этот пугач довольно тонкая работа, но, конечно, глупая.
– В театре? – переспросила мадам в очках и почему-то добавила странным голосом: – Да, я сегодня чуть не сыграла в первом составе. Это был хорошо срежиссированный спектакль.
. Милиционер незаметно взглянул на часы, но я заметил.
– Благодарю вас за визит, – сказал я. – Рад, что моя главная работа попала в надежные руки. Было бы глупо умереть, не сделав пистолета хотя бы одному Президенту России.
– Вам спасибо, – сердечно, но как-то все еще неуверенно ответил Президент, и он вместе со свитой покинул мою мастерскую. Я проводил их до порога, а потом и выглянул вслед за ними, чтобы закрыть наружную дверь.
И он мне еще будет что-то говорить, подумал я про себя, увидев, как они со свитой открыли дверь подземной галереи и скрылись за ней. Уж кто-кто, а мастер Ройфе знал, что дверь этой галереи открыть мог только один человек. Президент.
Taken: , 1
– Послушай-ка ты, гадина!…
– Нет, это ты меня послушай! Ты, политический импотент!…
Они стояли друг напротив друга – один большой, седой, грузный, в помятом сером костюме, а другой – во френче наподобие сталинского, и с ненавистью глядели друг на друга. Если бы не все жутковатые события вчерашнего и сегодняшнего дней, картина этой исторической встречи двух президентов выглядела бы даже забавной. Но сейчас я чувствовал только огромную усталость, и ничего, кроме усталости. Мы наконец добрались до цели, а что делать дальше – я понятия не имел.
ЭТИ по крайней мере знали.
– Опять лагеря, да? Опять врагов искать будем?!.
– Да уж лучше лагеря, чем твоя реформа! Капитализм захотел он построить в одной отдельно взятой…
– Ты, ты… убийца!
– Пусть убийца. А ты и убивать толком не смог, когда и захотел…
– Ты сможешь!
– Да, я смогу. И ты это знаешь. Я – смогу.
Господи, подумал я, неужто мы проделали весь путь ради этого спора? Хотя… ради чего?
Последним препятствием на нашем пути в этот кабинет была троица у дверей. Перед этим нам сравнительно легко удалось угомонить двух полусонных соколов на этаже, которые, похоже, так и не поняли, что произошло и как они, собственно, оказались на полу. Троица была тоже не в лучшей форме. Очевидно, у дверей кабинета САМОГО не принято было держать оружие на изготовку. Поэтому пока оба телохранителя-сокола клацали своими затворами, нам удалось отшвырнуть их и проскочить за угол. Правда, третий – из числа лейб-гвардейцев – оказался сообразительнее. Он успел даже пустить очередь из своего Калашникова, однако она прошла над нашими головами и только отколола кусок декоративной лепнины на потолке приемной. Второй очереди уже не последовало. Экс-президент так гаркнул ему в лицо, что он, схватившись за голову, выронил свой автомат. Я в тот момент запоздало подумал, что такое мощное акустическое оружие мы за сегодняшний день почти и не использовали…
А потом мы вломились в кабинет. Пока мы продвигались по подземной галерее, экс-президент успел прочесть нам маленькую лекцию о том месте, куда мы попадем. Это был один из шести рабочих кабинетов Иосифа Виссарионовича, оборудованный по последнему слову техники в конце 40-х и модернизированный при Брежневе. Действительно, огромная комната была наполовину задрапирована темно-синим бархатом. Окна не было или его не было видно. Горела одинокая настольная лампа под зеленым абажуром и кто-то во френче курил какую-то чрезвычайно неприятного запаха трубочку. Запах табака чем-то неуловимо напоминал мне вонь газовой гранатки Фердинанда Изюмова.
В первое мгновение не только я, но и все мы оторопели. Показалось вдруг, что сам товарищ Сталин, неведомым способом воскреснув, явился в свой кабинет. Тут хозяин апартаментов обернулся на шум, и всякое сходство пропало. Это был, конечно, не Сталин. Это был ОН. Организатор и вдохновитель. Этот Господин, как называла его Лера Старосельская. Избранник нашего народа.
Читать дальше