Леонид Млечин - Проект «Вальхалла»

Беседа продолжалась минут сорок. Неожиданно Джексон поднялся и сказал, что вполне удовлетворен.

— Вы поедете в Токио, — уверенно произнес он. — На Дальнем Востоке нам нужны не только аналитики. По каждому поводу они составляют бесконечные телеграммы. За день мы получаем такую кипу бумаг, что ее не прочтешь и за месяц. Неудавшиеся университетские профессора, соблазнившиеся романтикой нашей с вами профессии, думают, что разведка — это составление пухлых докладов, в которых излагаются десять версий и для всех десяти находится равное количество аргументов. Выбирай любую! Это порочный путь, который парализует процесс принятия политических решений. Разведка обязана давать четкие ответы на вопросы. Мир становится неспокойным, в разных частях его происходят события, которые мы не способны контролировать. Последствия вам известны. Соединенные Штаты отступают под напором мирового коммунизма, теряют влияние в жизненно важных для нашей страны регионах.

Расхаживавший по кабинету Джексон остановился:

— Целая лекция, а? Это я у наших профессионалов-говорунов научился. С кем поведешься... Мы не хотим тратить силы, — продолжал он, — на преодоление кризисов, которые то и дело обрушиваются на нас. Нашей целью должно быть формирование будущего, отвечающего нашим идеалам. Процесс выработки политики, способной влиять на ситуацию во всем мире, должен быть непрерывным и основываться на тщательном анализе, заблаговременном планировании и взвешенных решениях. Я говорю о различии между активной и пассивной политикой, между способностью влиять на ход событий и попытками лишь реагировать на происходящее. Мы должны одолевать проблемы раньше, чем они одолеют нас. Если хотите, это разница между академическим подходом работников управления разведки, пытающихся разобраться в том, что происходит, и деятельностью нашего управления, старающегося заставить события работать на нас.

Поль Уорнер согласно кивал головой.

— Так вот, Уорнер. Помимо тех заданий, которые вы получите в отделе, я хочу посоветовать вам заняться еще кое-чем. Вы никогда не слышали о «коричневом фронте» или, как его еще называют, «черном интернационале»?

Дональда Мэрфи, пилота транспортного самолета, заставили просидеть в аэропорту все утро и весь день в ожидании груза, с которым он должен был немедленно вылететь из Японии. Пилот, невысокий, довольно крепкий человек лет тридцати пяти, но уже облысевший, дважды ходил перекусить в маленькую столовую для летного состава базы американских ВВС, которая обслуживала этот аэродром, несколько раз вылезал из кабины, чтобы размяться, а потом уселся под фюзеляжем, пытаясь найти там спасение от нещадно палящего солнца. Но отходить от самолета далеко он не решался. Пилот хорошо знал характеры своих шефов: не дай бог вовремя не оказаться у самолета. С ходу можно потерять работу — хотя и рискованную, но весьма неплохо оплачиваемую. Ни одна авиакомпания не платила таких денег, как «Сентрал авиэйшн транспорт эйдженси», сокращенно «Си-эй», почти «Си-ай-эй» [1] «Си-ай-эй» (англ. — CIA) — ЦРУ. , шутили пилоты.

Мэрфи служил в ВВС и был вполне доволен своей жизнью, но однажды, сильно набравшись, ввязался в драку в местном баре. Одному из посетителей пробили голову, всех увезла полиция. История получила огласку, и, спасая репутацию полка, его уволили из ВВС. Мэрфи сунулся в одну, другую авиакомпанию, но там хватало своих пилотов. Он постепенно тупел от виски и подкравшегося чувства безнадежности. Без работы он сидел уже несколько месяцев, как вдруг ему позвонил человек, отрекомендовавшийся представителем «Сентрал авиэйшн транспорт эйдженси».

Мэрфи был немного напуган атмосферой секретности вокруг новой работы, но возможность остаться летчиком и зарабатывать намного больше, чем в военной авиации, решила все. Он подписал обязательство хранить в тайне поручаемые ему задания и отправился вместе с другими новичками в отдаленный район страны, где прошел обязательный курс обучения. Кто были его коллеги, он не знал. Все получили новые имена. Разговаривать о своем прошлом, сообщать друг другу какие-то данные о себе строго запрещалось. Они подозревали, что «Сентрал авиэйшн транспорт эйдженси» так или иначе связана с ЦРУ, но боялись обсуждать эту тему. На базе, замаскированной под ферму, окруженную высоким забором с проволокой, царила атмосфера подозрительности. Пилоты избегали общения и предпочитали оставаться в одиночестве, правда, все это прикрывалось преувеличенно дружескими похлопываниями по плечу и широкими улыбками. Видимо, того и добивались инструкторы — летчики должны привыкнуть держать язык за зубами и подозревать всех и каждого.