Хаим Соколин: И сотворил Бог нефть…

— Пока ничего не могу сказать. Я должен подумать. Завтра дам окончательный ответ.

— Хорошо. До завтра.

Вечером позвонила Эсти и снова попыталась уговорить Макса встретиться где-нибудь в Европе.

— Макс, ты нарушаешь иерусалимскую конвенцию. Поверь, женитьба — это не форс-мажорное обстоятельство и не повод для прекращения наших отношений.

— Сожалею, Эсти, но я вынужден денонсировать конвенцию в одностороннем порядке, — в голосе Макса послышалась шутливая интонация. — А если серьезно, то для меня женитьба — это больше, чем просто изменение семейного положения. Я женился на женщине, которую любил всю жизнь. И у нас скоро будет ребенок.

— Вот как. Рада за тебя. И все-таки очень жаль… Ну что ж, давай сохраним хорошие воспоминания.

— В этом можешь не сомневаться. Ты была прекрасным мгновением в моей жизни.

— Спасибо, Макс. Будь счастлив.

— И ты будь счастлива, Эсти.

На следующий день Макс дал согласие на предложение Шмуэля. Сразу после этого они обсудили некоторые общие юридические вопросы, связанные с его присоединением к «Дабл Эй», и договорились, что окончательным оформлением документов займется Рон Берман. «Рон ознакомит вас также с материалами расследования событий, которые произошли в Австралии. Вы должны будете изучить их внимательно. У нас нет права на еще одну ошибку», — сказал Шмуэль.

…Прошло три года. В малоэтажном Банфе на берегу горной реки появилось новое трехэтажное здание из черного базальта, стекла и бетона. На его фронтоне были выбиты две большие буквы «АА» и ничего больше. Широкие окна кабинета Макса выходили на трехглавую горную вершину причудливой формы, как бы охраняющую город. Название ее, «Три сестры», напоминало о пьесе Чехова, которую он видел когда-то в Вене. На стене, напротив его письменного стола, висели портреты Алекса и Андрея, подаренные Шмуэлем. Иногда Макс пристально всматривался в их лица, словно пытаясь понять некую тайну, связанную с этими двумя парнями из России, почти его ровесниками, чья трагическая судьба так тесно переплелась с его собственной. Как им удалось то, в чем потерпели неудачу все остальные? Счастливый случай, внезапное озарение или долгий целеустремленный поиск? Что их объединяло, и в чем они отличались друг от друга? Внешне Алекс и Андрей были очень разные. Но что-то неуловимое сближало их даже на фотографиях. Наконец Макс понял, в чем дело. Это было выражение глаз, а точнее — взгляд. Оба смотрели на него в упор, будто хотели не то спросить о чем-то, не то предупредить. Было в этом взгляде и напутствие и предостережение одновременно. Они как бы говорили ему: «Макс, судьба выбрала тебя из тысяч других. Но не забывай, что за все надо платить. И не только деньгами. В бизнесе, как и на войне, важны не отдельные победы, а конечный результат».

Макс придавал особое значение тому, что Алекс и Андрей были из России. У него имелись для этого веские причины. Работая в «Эрдойль», он много слышал о российских геологах. Их поразительные успехи на территории Австрии превратились в своего рода легенду, которая берет начало со времени аншлюса, когда поиски нефти в стране резко активизировались. Германиякатастрофически нуждалась в горючем и не жалела средств на разведочные работы. Открытие новых месторождений в Австрии стало стратегической задачей. Но, несмотря на все усилия, результаты оказались более чем скромными. До конца войны были обнаружены только четыре незначительных залежи. Это привело к выводу, что потенциал открытий исчерпан и дальнейшие поиски не имеют смысла. После войны восточная часть Австрии вошла в советскую зону оккупации, и здесь было создано Советское нефтяное управление. Российские геологи, опираясь на уникальный опыт открытия более тысячи месторождений в собственной стране и применив open mind approach, пришли к заключению, что нефть искали не так и не там, где следовало. Уже в 1949 году в десяти километрах от Вены они открыли самое крупное в Австрии нефтегазовое месторождение Матцен, которое стало давать шестьдесят процентов всей добываемой в стране нефти. А вслед за этим обнаружили крупнейшее газовое месторождение Цверндорф, из которого Австрия получает половину всего добываемого газа. В общей сложности за пять лет были выявлены восемь новых месторождений. Столь впечатляющие успехи за короткое время на крохотной территории между Веной и чешской границей, где до этого проводилась интенсивная, но почти безрезультатная разведка, вызвали конфуз и растерянность австрийских и немецких геологов. С тех пор престиж российской школы нефтяной разведки остается в Австрии очень высоким. Когда Макс однажды рассказал эту историю Шмуэлю, у того сразу же возникла аналогия с Израилем. «Теперь я, кажется, знаю, что требуется для открытия у нас месторождений, — сказал он с хитроватым прищуром. — Нужно создать Российское нефтяное управление. А для этого необходима оккупация страны хотя бы на пять лет. — Он помолчал и добавил серьезно: — Впрочем, насколько я знаю, Алекс пытался применить в Израиле этот знаменитый open mind approach, но его и близко не подпустили к разведочным работам. Мы, слава Богу, еще не оккупированы русскими. Израильские геологи не хотят испытывать конфуз и растерянность, которые постигли их австрийских и немецких коллег. Они предпочитают оставить страну без нефти…»