— Можете неофициально передать мистеру Зифкинду, что мы одобряем этот фильм, — сказал служащий.
Но когда Карсон собрался уходить, этот человек сказал:
— Простите, мистер Карсон, я хотел спросить вас кое о чем.
— О чем же?
— Мы не встречались раньше где-нибудь? Только не в Голливуде, я там не бывал.
— Десять лет назад я работал в Вашингтоне.
— А-а, — сказал служащий.
— В ЮСИА.
— Угу.
— Вы бывали в то время в Вашингтоне?
Служащий опять вымученно улыбнулся.
— Покойный президент не был моим идеалом, — сказал он. — Но я присутствовал на инаугурации как представитель банка. Мело́ тогда ужасно.
— Я был на балу, но вряд ли мы встречались в толпе.
— А, теперь ясно! — радостно сказал служащий. — Бал. Вы танцевали с моей племянницей. Это… удивительно. Как же вы попали в Голливуд оттуда?
— Кое-кто застрелил кое-кого, — ответил Карсон. Ему вдруг стало противно находиться в одной комнате с этим радостным маленьким служащим правых взглядов, но он не мог позволить себе нарушить сделку. — Что ж, рад встретиться с вами снова, но боюсь, я вряд ли припомню вашу племянницу. В тот вечер я танцевал с пятьюдесятью девушками, большинство из них были мне незнакомы.
— А Стефани Сполдинг? — спросил служащий.
Черт возьми!
Карсон старался забыть о Стефани, с которой у него был недолгий роман. Она оказалась просто-напросто типичной выскочкой из Бэк Бэй. [2] Аристократический район Бостона.
К тому же эта история омрачала его воспоминания о тех временах в Вашингтоне, и он даже не хотел разбираться, почему именно.
Но сегодня, видимо, выдался скверный день. Карсон вернулся в «Уолдорф», и там на конторке его ждала телеграмма. Он вскрыл ее и прочел:
«Нужно поговорить, когда вам будет удобно. Буду звонить.
Джордж Уильямс, помощник заместителя министра юстиции».
Министерство юстиции? Что это может значить?
Встревоженный, он поднялся к себе в номер. Прошлую ночь он здесь не спал, и в вазе увядали цветы от журналиста, не дающего ему покоя. Сдаваться этот тип не собирался.
Но Карсон не думал о журналисте. Из головы у него не выходило содержание телеграммы. Он швырнул пальто на кушетку, сорвал галстук, бросил его поверх пальто и вошел в спальню. И тут увидел нечто очень странное. На кровати лежал его паспорт, взятый для предстоящей поездки за границу. Изрезанный на кусочки!
Кто-то располосовал его и разбросал по всей кровати. Черт возьми, что происходит?
И внезапно увидел полудолларовую монету с профилем Кеннеди.
СТЕФАНИ СПОЛДИНГ
Из досье ФБР
«К-30087, проверенный осведомитель, сообщает, что Стефани Сполдинг Уинтроп 6 октября 1967 года была на митинге организации „Женщины против вьетнамской войны“ в Паунд-Ридже, штат Нью-Йорк. Она пожертвовала этой организации 5000 долларов, чек № 32, выписан на Первый Национальный Банк Паунд-Риджа 7.Х.1967 года. На последующих митингах замечена не была».
Стефани Сполдинг Уинтроп высоко подбросила теннисный мяч и подала с такой силой, что выбила у Брета О'Брайена ракетку.
— Ты что, зла на кого-то? — крикнул он ей.
«Знал бы он», — подумала Стефани, но промолчала, перешла на другую сторону и сильной подачей выиграла еще одно очко. На этот раз Брет усмехнулся.
— Буду теперь играть только с мужчинами.
Так и продолжалась игра: Стефани била по мячу изо всех сил, пытаясь разрядить напряжение, в котором находилась после телеграммы Джорджа Уильямса.
Час спустя на переднем крыльце особняка Стефани в Паунд-Ридже стоял седоволосый мужчина, глядя на приближающуюся брюнетку в белых теннисных шортах. Увидев его, она улыбнулась и сильно ударила ракеткой по опавшим листьям.
— Выигрыш с перевесом в одно очко, — сказала она.
— Я только что приехал и обнаружил, что тебя нет.
— А я разделывала нашего теннисиста-профессионала, — сказала Стефани. — Извини, что заставила ждать, Стен. Но сегодня у меня есть и другие проблемы.
Стефани поднялась наверх принять душ и переодеться, а Стенли тем временем получил из рук симпатичной горничной-ямайки стакан виски. Рассмотрел оригинал Миро и маленькую картину, подписанную Пикассо, — два голубых блика в зеленой комнате, длинную софу периода «депрессии», снова входящего в моду (Стефани всегда опережала моду на год), прозрачные кофейные столики из стекла, удобные с виду кресла и весьма характерную для Стефани вещь — радиоприемник выпуска 1930 года в глубине комнаты.
Стенли не смог удержаться. Он подошел к приемнику, включил его — и подскочил от неожиданности. Раздался голос Франклина Рузвельта: «Я вижу, что треть нации плохо питается, плохо одевается и живет в плохих условиях». Стенли улыбнулся. Ну и ведьма! Он поднял глаза и увидел спустившуюся в комнату Стефани в простом платье с голубым узором и в ременных кожаных сандалиях. Она засмеялась.
Читать дальше