Сергей Тепляков - Флешка

Варфоломеев был в общем-то человек как человек, однако имел одну страсть, о которой в фирме знал только Филипп – замечал все за всеми. Сопоставляя разные, вроде бы крайне мелкие, детали он узнавал о человеке самые разные, порой крайне интимные, вещи. То и дело Филипп удивлялся тому, как много Варфоломеев знает о каждом из них и с тревогой думал, что же такое Варфоломеев знает о нем.

При этом, Костя, догадывался Филипп, имел виды на его сестру, Марьяну. С сестрой все было сложно: когда она родилась, Филиппу было уже четырнадцать лет и так вышло (отчим жил на отшибе, а матери надо было на работу), что почти все заботы о ней легли на его плечи. Первым словом ее было что-то вроде «Филя», но Филипп никому, чтобы не обидеть, об этом не напоминал. Впрочем, теперь особо и напоминать было некому – мать два года как померла, а отчим совсем заотшельничался, жил какими-то своими заботами, в которых дочери все не находилось места. Филипп давно понял, что сестра где-то внутри, подсознательно, считает отцом его – именно потому, что он когда-то менял ей пеленки и укачивал по ночам. Это «отцовство» его изрядно утомило, но, говорил он себе, деваться-то некуда.

Сестра жила в квартире матери одна, жила кое-как. В школьные годы взрослая жизнь так увлекла ее, что она не окончила даже девяти классов. Мать, уже зная, чем болеет и понимая, что помрет, устроила ее на курсы парикмахеров – хотела, чтобы было у дочери в руках ремесло. Но сразу места в парикмахерских не нашлось, а после смерти матери Марьяна махнула на парикмахерство рукой – устраивалась время от времени продавцом в магазинчики. Зарплаты ей хватало лишь на еду – за ее квартиру приходилось платить Филиппу, от чего с женой Маргаритой у него время от времени были скандалы. От нечастых – совесть у нее все-таки была – звонков сестры Филипп вздрагивал: ничего хорошего ее звонки ему не обещали, то долги коммунальные, а то и в милицию по пьянке попадала Марьяна, бывало с ней и такое – район пролетарский, привычки соответственные. Немудрено, что он давно мечтал ее «пристроить» или «сплавить» (термины зависели от настроения). Он иногда ловил себя на мысли, что смотрит на Варфоломеева оценивающе, как отец невесты на сватовстве – потянет ли этот женишок? Это было и смешно, и не смешно.

Филипп набрал номер магазина Каменевых, и спросил Семена, младшего, который, однако, всем в каменевском бизнесе заправлял.

– Филя! – закричал в трубку Семен. – Ты где ходишь?

– Ну… – ответил Филипп. – По складам, по цехам…

– По каким цехам? Ты мне-то вашу просроченную лапшу на уши не вешай! – закричал Семен (он всегда кричал) и захохотал. Филипп поморщился – даже в пустячном разговоре Каменеву обязательно надо было дать собеседнику словесный щелбан. Филипп давно, почти с самого начала знакомства (они с Каменевым учились вместе с первого класса) знал про эту особенность Каменева и хоть числились они товарищами, почти друзьями, сам его товарищем считал с большой натяжкой. Общение с Каменевым всегда было тягостным упражнением для самолюбия Филиппа. Когда Семена унесло волнами взрослой жизни из их городка – вслед за старшим братом Андреем он поступил в военное училище – Филипп узнал об этом с некоторым облегчением. Но потом, ближе к концу 90-х, оба Каменева вернулись в родной город – говорили, что навоевались в Чечне до изжоги. (К тому же и война зачлась им день за три – так что оба теперь были военные пенсионеры).

– Ты чего хотел, говори, Семен, а то мне некогда… – проговорил Филипп нетерпеливо.

– О, дела у него! – воскликнул Семен.

– А поговорить со старым школьным товарищем времени нет! Вот ты всегда такой – ходишь, ото всех морду воротишь!

Хоть и со смешком говорил это Каменев, однако было обидно. Но Филипп подумал – надо перетерпеть – и промолчал. Да и у Семена, видать, имелись дела – монолог его был нынче краток. Пояснив, что их магазину нужны кое-какие рыбные деликатесы («ну или что у вас там называется деликатесами?» – не удержался Каменев), Семен сделал заказ и распрощался, предварительно, правда, напомнив, что послезавтра, в воскресенье – футбол.

– Не забыл? Не сачканешь?! – подначивал Каменев. – А то мы ведь такой командой собираемся, что надерем вам задницы и в переносном, и в прямом смысле!

Зимой по воскресеньям, когда получалось, они играли в мини-футбол четыре на четыре. Команду Каменевых Филипп знал – они всегда играли вместе с братьями Алферовыми. Алферовы, Яков и Матвей, были моложе почти всех в компании (первому тридцать, второму – тридцать два), однако ни Филипп, ни кто другой не удивлялись тому, что Каменевы их привечают: Алферовы работали в налоговом управлении, Каменевы ходили к ним со своими декларациями (а также с коньяком и икрой), через это и познакомились, и подружились. Впрочем, насчет дружбы у всех, в том числе и Каменевых, были сомнения: сами Каменевы со смехом называли свои взаимоотношения с Алферовыми «стокгольмским синдромом» – когда заложники начинают питать симпатию к террористам. Алферовы, видать, догадывались об этом и «снисходили» до общения с остальными – особенно старший, Матвей.