Валентина Мальцева - КГБ в смокинге. Книга 2

— Ты убийца! — тихо сказала я, не выпуская из рук лифчик. — Хладнокровный и изощренный убийца молодой женщины.

Все еще не понимая, в чем дело, он опустился возле меня на колени, осторожно потянул на себя лифчик и внимательно осмотрел его на свет.

— Что, мал?

— Кто мал?

— Я имею в виду размер. Можно обменять…

— Кстати, откуда ты знаешь мои размеры?

— Ну, я же заполнял на тебя все данные, — извиняющимся голосом пробормотал Юджин. — Помнишь, тогда, в Буэнос-Айресе? Ну, рост, вес…

— И объем груди тоже?

— Нет. Это я сам, на глаз…

— Ах, на глаз?! — я схватила его за шею и резко рванула на себя. От неожиданности Юджин потерял равновесие и рухнул всей своей массой мне на грудь. — А с чего это у тебя глаз такой наметанный, а? Практика была большая?

— Так, значит, подошло?

— Все подошло! Все! — заорала я в полный голос, нарушая священные заповеди конспирации. — А я-то, дура старая, думала, что мужчина, разбирающийся в женских шмотках, еще не родился!

— Тебе очень идет эта шапка, — улыбнулся он. — Ее, кстати, можно использовать и так…

— Как «так»?

— В качестве чепчика для бигуди.

— Юджин! — я резко приподнялась, схватила его голову и приблизила к своему лицу. — Скажи честно, ты богат?

— Что, жить не можешь без классовых противоречий?

— Так богат или нет?

— А что такое богатый человек?

— В представлении гражданки СССР?

— Ага.

— Это собственная вилла, яхта, несколько «лимузинов», счет в банке, стерва жена и свора любовниц.

— Вэл, в таком случае я беден. Кроме счета в банке, у меня ничего нет.

— Ну, все это не так уж и недостижимо.

— Ты имеешь в виду стерву жену?

Я швырнула в него меховой шапкой и попала.

— А счет в банке у тебя большой?

— С точки зрения гражданки СССР?

— Угу.

— До неприличия.

— Значит, ты не все деньги истратил на эти вещи?

— Нет, у меня еще осталась несколько долларов на такси.

— На какое такси?

— Ну, до аэропорта.

— Значит, мы уже улетаем?

— Да. Через три часа наш самолет.

— Ты как-то невесело это сказал.

— Видишь ли, возникла небольшая проблема…

Внутри у меня все оборвалось. Я почему-то сразу вспомнила мою подругу, произнесшую как-то очень странную фразу: «Когда все у меня слишком хорошо, я начинаю дрожать от страха».

— Что случилось, Юджин?

— Последние сутки в аэропорту Схипхол болтается несколько типов из вашего посольства. Это ребята из местной резидентуры.

— Ну и что?

— Не понимаешь?

— Ты думаешь, это…

— Да.

— Значит, мы не летим?

— Я сказал, что возникла небольшая проблема. Но я не говорил, что речь идет о трагедии…

3 января 1978 года

Пока мы выбирались из такси, расплачивались с водителем, дожидались носильщика, который, наконец явившись, торжественно водрузил два наших чемодана на металлическую тележку и уволок их через зеркальные двери на фотоэлементах, меня не переставала бить мелкая дрожь, и, несмотря на титанические волевые усилия (по врожденной наивности я все еще воображала, что они могут принести какие-то плоды), я все время оглядывалась по сторонам. После предупреждения Юджина мне казалось, что в гигантском, хотя и необыкновенно уютном зале аэровокзала, где обслуживающего персонала было значительно больше, чем пассажиров, меня подстерегает самая большая опасность в жизни. Хотя, видит Бог, я могла уже садиться за диссертацию о преследующих меня опасностях, по сравнению с которыми фильмы Альфреда Хичкока выглядели просто колыбельными для грудных младенцев. Так или иначе, шагая по мягкому покрытию главного зала Схипхола, я чувствовала себя буквально голой в окружении респектабельно одетых господ. Мне казалось, что за нами давно уже установлено наблюдение и неизвестные ребятки с пистолетами под мышкой и бесстрастным выражением лиц только выжидают удобного момента, чтобы скрутить нас обоих и запихать в багажник машины, как моего продажного и несчастного редактора…

Я продолжала озираться и оглядываться до тех пор, пока Юджин, тоже прибарахлившийся во время своей второй вылазки из отеля и теперь выглядевший просто неотразимым в черных очках, черном приталенном пальто, в вырез которого идеально вписывался ослепительно белый ворот сорочки, небрежно повязанный ярко-красным шелковым галстуком, и с черным атташе-кейсом в руке, не меняя безмятежно-радостного выражения лица богатого американского туриста, не прошипел сквозь зубы: