Анджей Пшипковский - Одержимые

— Проводите господина адмирала. Взять у него кровь и исследовать на содержание алкоголя. И в любом случае арестовать на сорок восемь часов. Потом дело рассмотрит суд…

Степпс хлопал глазами. Он производил впечатление человека, который не понимает, что происходит вокруг.

— Здесь решаются государственные дела, адмирал. Причем исключительно в трезвом виде. Не думаю, что мы могли бы теперь служить вместе.

Молодой человек молча указал адмиралу на дверь. В глазах Степпса вспыхнула ненависть. Когда они вышли, Босс снова открыл сейф. У него было такое прекрасное настроение, что, когда зазвонил президентский телефон, он поднял трубку и непринужденно сказал: «Привет, старина». Однако воцарившаяся тишина вернула его к действительности, и он тут же добавил: «Извините, господин президент, я перепутал трубки». Президент велел ему доложить о развитии ситуации в пять часов после полудня. «Yes, sir [32] Так точно ( англ. ). , я буду готов».

Босс отложил трубку, вытер платком ладони и на чистом листе бумаги по пунктам набросал план действий на сегодняшний день: ускорить допросы Пирелли, поставить в состояние боевой готовности американские спецслужбы во всех государствах ВЕТО, приступить к ликвидации коммунистических и близких к ним партий в странах блока.

— Я успею к пяти, — пробормотал он, — наверняка успею. Люси не может ждать.

Прослушав первую пленку с показаниями сенатора, Замбетти снял наушники и положил бобину с пленкой под головку аппаратуры, стирающей запись. Затем вставил ее в чистую картонную коробку и поместил на полку. Рядом, в ряду таких же упаковок, ожидали прослушивания очередные пленки.

Он знал, что не успеет прослушать их сегодня. Сообщение для газет у него уже было готово, его содержание должно усилить ощущение страха и неуверенности в обществе. «Христианско-демократическая партия на службе империализма» — так он озаглавил сообщение. «Пирелли регулярно консультировался в Америке, чтобы потом выполнять американские приказы в стране, — гласил текст. — Вот доказательства: в сентябре прошлого года во время пребывания в Вашингтоне сенатор Пирелли встретился с высокопоставленным чином Главного разведывательного управления, который предостерег сенатора, заявив, что правительство падет, если правящая партия немедленно не прекратит свои попытки установить союз с левыми».

Профессор поморщился. Нет, это все-таки плохо написано, в ситуации, когда все кипит, нужно подливать масло в огонь. Связной должен получить этот текст через два часа, время еще есть. Итак…

Он сжег бумагу над пепельницей и старательно растер пепел. Потом вставил лист в машинку и снова напечатал: «Христианско-демократическая партия на службе империализма. Пирелли признает, что выполнял в Италии задания, полученные им от высокопоставленных чинов Главного разведывательного управления».

Погруженный в работу, Тангенс не заметил, что прошло время, когда он обещал прийти домой на обед. Раздался стук в дверь, он вдруг очнулся и, вытащив лист бумаги из машинки, сунул его под лежащие на столе компьютерные карточки. Затем повернул ключ и открыл дверь.

— Это ты? — встретил он жену удивленно. — Ты здесь?

— Ведь ты обещал быть дома. Я звонила, а… ты отключил телефон, — показала она пальцем на свисающий с книг телефонный провод. — Неужели ты и в самом деле так занят?

— Входи, — буркнул он, отступив от двери. — Ты же сама видишь, что я работаю.

— Мог бы позвонить.

— Забыл, извини.

Конни осмотрела захламленную лабораторию. Она никогда здесь не была, не интересовалась родом занятий мужа, ее скорее интересовали результаты его работы.

— Ты уже закончил?

— Почти. — Он не пригласил ее сесть. Профессор понимал, что это невежливо, но никак не мог побороть своего недовольства.

— Почему ты мне мешаешь? Или ты не можешь понять, что я и в самом деле работаю?

— Могу. — Конни села за стол на его место и тронула карточки с колонками цифр.

— Не трогай, нарушишь очередность, — предостерегающе сказал он и встал у нее за спиной.

Конни повернулась вместе с креслом и сказала:

— Ты не слишком любезен.

— Знаю. Видишь ли, работа обязывает…

— Брось. Я знаю, к чему обязывает работа, зато ты не знаешь, что требуется женщине, к тому же еще твоей жене. Я пошла работать, поскольку мне надоело сидеть в четырех стенах и ждать возвращения мужа, который придет неизвестно когда. Если все-таки, несмотря на работу, я время от времени хочу приготовить тебе обед, то надеюсь, что ты это оценишь. Тебя вообще не интересует, чем я занимаюсь. И как провожу время. Иногда я думаю: зачем ты на мне женился? Чтобы иметь в доме дополнительную мебель? Ты даже перестал учить меня итальянскому языку. У тебя ни на что нет времени, даже на постель. Так вот, я пришла спросить, как долго это будет продолжаться?