Дмитрий Дивеевский - До второго потопа

Лучшие умы во все века спрашивали, зачем Господу понадобилось попустить возникновение Люцифера, покусившегося на первенство бытия? Ведь в его силах было остановить свое собственное чадо, не дать ему загореться стремлением свергнуть Создателя. Но он не сделал этого и открыл перед человечеством дорогу страданий.

Но если вспомнить про Эдем, в котором существовали еще не искушенные грехом Адам и Ева, этот райский сад был неподвижен. Только последователь Люцифера – змей-искуситель дал движение событиям в Эдеме. Греховная сторона бытия открыла состояние борьбы в мире и с тех пор борьба стала причиной движения. Без темной стороны бытия светлая сторона не движется. Она просто есть. Господь создал Люцифера и низвергнул его в ад для того, чтобы человечество превратилось в космическое пламя и пошло путем самоочищения. Оно вырастает под присмотром Создателя из плода Его творчества в совершенное состояние живого бытия. Победит ли Добро когда нибудь Зло? И что случится тогда? Никто не знает этого, кроме Создателя, а пока бесконечная борьба между ними превратила земную жизнь в действо, прекрасное и жестокое, многообещающее и разочаровывающее. Это действо вовлекло в себя каждого живущего.

Да, падший ангел ведет борьбу с Господом, но предмет этой борьбы – человеческие души. Чем больше человеческих душ на стороне падшего ангела, тем он сильней, тем безогляднее его дерзость. Ему не дано погубить Отца своего, но от этого дерзость его не становится меньше. Час его триумфа – это час торжества зла на Земле.

В годы Второй мировой войны Гитлер вобрал в себя неимоверную по силе черную энергию. Он мобилизовал миллионы людей, и, казалось бы, час торжества падшего ангела близится. Ненависть к Богу и его творениям охватила уже всю Европу и шагнула на Евразию, где до нее предварительную работу провели троцкисты-ленинцы, испепелившие русскую православную церковь. Это породило низовой пожар ненависти в Советском Союзе. До нападения нацистов по нему уже прошло несколько черных волн бесчеловечности, он корчился в конвульсиях революции и гражданской войны, покрылся лагерями и тюрьмами, в нем подвергались истязаниям невинные люди, и творилось зло. Казалось бы, соединившись вместе, гитлеровское и ленинское зло заполнят Землю и приблизят финал жизни человечества – Второй Потоп, ибо такой мир людей будет Создателю неугоден.

Но троцкисты-ленинцы, также как и их небесный начальник, падший ангел, не смогли разрушить замысел Творца. По этому замыслу Россия века назад стала фундаментом православного христианства, и она им осталась. Физически испепеленная церковь продолжала жить в душах людей, готовясь к новому возрождению. Партийные работники и генералы не стали поголовно неверующими, а главное, что и ее вождь, выкорчевавший троцкизм – Иосиф Сталин, также не мог не воспринять посылаемой Небом исторической задачи. Сталин изначально не был безоглядным атеистом, и чем дальше он шел по жизни, тем больше христианская вера проникала в его душу. Он превратился в тайного страдальца, совместившего в себе несовместимое – веру в Бога и необходимость причинять зло. Вера в Бога заставила его высвобождать силы церкви из троцкистско-ленинского плена еще до войны. А с ее началом он дал им возможность активно действовать. Господь устроил так, что Вселенскому Злу, надвинувшемуся на Россию, вставал на встречу не просто советский народ, вставало возрождающееся Православие, как единственная на свете сила, способная остановить обрушение человечества ко Второму Потопу.

Что-то тревожное поселилось в душе Готфрида. Всю свою долгую жизнь он прожил в спокойной и благополучной провинциальной Баварии, накрепко впитав в себя убежденность в незыблемости этого прекрасного мира, населенного богобоязненными людьми. Даже отзвуки революционных событий в Мюнхене в двадцатом году не смутили его душу. Ничего страшного, думал Готфрид. В столицах иногда случаются бунты подвыпивших бюргеров, ну и что из того? Вот появилась Веймарская республика, но прожив двенадцать лет бурной жизни, почила в бозе, а на ее место снова пришел старый добрый рейх во главе с вождем. Готфрид подозревал, что этот вождь не такой как прежние кайзеры, что он несет в себе опасность. Но все немцы полюбили Адольфа, и Готфрид решил поначалу, что он лучше, чем Веймарская республика. Ведь все стало на свое место. Мир Готфрида Золля в Оберамагау и вправду, стоял неколебимо, что бы там, в столицах не случалось. Все также светили изумрудной зеленью окружавшие городок луга под голубым небом, все также цвели герани на фасадах белых домов, а горожане собирались по вечерам в пивных для неспешных бесед, и не случалось под солнцем ничего такого, чтобы показалось им всемирной катастрофой. Даже начавшаяся Вторая мировая война здесь, в Оберамагау, казалась нестрашной. Пока еще не призывали в вермахт инвалидов и недоростков, и не поступали потоком похоронки.